"...А потом вдруг попросила, чтобы он что-нибудь сыграл. – После десерта, но до того, как нам подадут сырное блюдо с виноградом, – добавила она с улыбкой. Он молча встал. Медленно подошел к чему-то, напоминавшему небольшой алтарь. На осколке мраморной надгробной плиты, опиравшейся на две деревянные колоды, лежали скрипка и смычок. Он взял их и начал играть. Она видела только его силуэт. В темноте невозможно было различить его лицо – лишь движения руки, когда он вместе со скрипкой резко наклонялся вперед и на мгновение становился видимым в мерцании свечей. Она подошла к подсвечнику. Села на землю. Ей хотелось, чтобы он видел ее. Он должен был ее видеть! Должен был явственно видеть, что с ней сейчас происходит! Кусая пальцы, она вглядывалась туда, где он стоял, и слушала. И это было самым главным. Словно в каком-то странном сне, здесь, в склепе, в подземелье несуществующего Дрездена, он играл для нее скрипичный концерт. Сейчас это было важнее всего. Только это. Эта музыка, это упоение и волнение, которое она испытывала. У них можно забрать молодость, украсть свободу, можно приказать им повзрослеть раньше срока и по приказу же умереть, но самое главное – переживания – у них никому не отнять. Потому что никто, к счастью, не знает, где и по какой причине самое главное должно случиться. А сейчас как раз оно и случилось. Не прекращая играть, он медленно приблизился к ней. Она узнала один из венских вальсов Штрауса. Встала. Обняла его, а потом они закружились в танце. Свечной воск падал на волосы. Он продолжал играть. Они танцевали, прижавшись друг к другу, и ей казалось, будто она присутствует на своем первом балу. Все кружилось перед нею. И черепа, и гробы, и пламя свечей, и его лицо, и скрипка. Когда вдруг наступила тишина и капли пота, выступившие у него на лбу, смешались у них на губах с ее слезами, она поклонилась ему и осмотрелась вокруг, словно высматривая лица своих родителей и бабушки... – Все будет хорошо, – прошептал он, – все будет хорошо, вот увидишь..."
"...Он осторожно прикасался к ее голове и рассказывал. О том, как ему не хватает книг, о том, что война когда-нибудь закончится, что его сестра была похожа на нее – такая же красивая, и что ему хотелось бы когда-нибудь поехать к морю, а еще о том, что он давно не видел таких глаз, как у нее, и что если бы не музыка, то все давно потеряло бы для него смысл. Что когда умирал от страха в этой могиле, он брал скрипку, гасил свечи и играл в темноте. И тогда все переставало существовать, а взрывы бомб становились похожи на аккомпанемент каких-то огромных, жутко звучащих колдовских бубнов, который лучше всего подходит для музыки Шопена, Шумана, Бетховена или Малера. Но ни в коем случае не для Вивальди и Моцарта. И что, когда бомбежка прекращалась, а он продолжал играть, ему даже не хватало этого аккомпанемента. И что все это, каждый отдельно взятый звук, он прекрасно запомнил и когда-нибудь, когда эта проклятая война наконец закончится, воспроизведет по памяти, переложит на ноты и создаст такую симфонию, что охваченным паникой людям захочется убежать из концертного зала в бомбоубежище. И эту симфонию будут исполнять каждый день, везде, где только можно, чтобы никто никогда не забыл..."
"...Только сейчас Валендреа наконец забыл о политике и о делах. – Теперь, когда дело сделано, предлагаю выпить коньяка, послушать Чайковского и отправиться спать. Вы как, Паоло?..."
"...Сквозь шум в голове он опять услышал ту мелодию, которую играл слепой юноша с гармонью. До сих пор он был настолько далек от окружающего, что воспринимал эту музыку как механическое раздражение слуха, не отдавая себе отчета в том, что это такое. Теперь он вдруг узнал эту мелодию и вспомнил, что это было "Болеро" Равеля, которого еще в прежнее время он терпеть не мог; ему всегда казалось, что в этом тупом повторении одних и тех же варварских звуков, в их дикарском и примитивном ритме было что-то, действующее на нервы. "Болеро" вызывало у него почти физическое отвращение. Когда он это слышал последний раз? Он сделал усилие и вспомнил, что это было очень давно, на концерте. Он отчетливо увидел перед собой концертный зал, фрак дирижера, его лысую голову, ряды кресел, множество знакомых лиц, мужских и женских, которые возникали перед ним или в черно-белых рамках смокингов, воротничков и галстуков, или в вялых цветах напудренной кожи женских шей и плеч, обрывавшихся там, где кончались платья, над вырезанными линиями которых сверкали разными световыми отливами ожерелья. Он вспомнил, как судорожно дергался дирижер в ритм музыке и такими же дергающимися движениями вверх и вниз по струнам скрипок подымались и опускались смычки. Он сидел тогда во втором ряду, не поворачивая головы в сторону жены, чтобы не видеть ее лица и холодно-глупого выражения ее глаз. Был декабрьский вечер с таким же ледяным дождем, как теперь, но в концертном зале было теплее, чем в переходах метро. После концерта был ночной ресторан, белое вино и устрицы, и в ресторане ему было так же неприятно, как в концертном зале, и он с тоской смотрел, как неутомимо действовали толстые пальцы его жены, которыми она держала раковины, и думал о том, когда он наконец вернется домой и останется один с ощущением иллюзорной и кратковременной свободы...."
Равель Морис (1875-1937) французский композитор. Колористичность, изысканная звукопись сочетаются в его музыке с ясностью мелодических линий, ритмической определенностью. В ряде произведений воплотил мелодику и ритмы Испании, в том числе в одном из самых известных – "Болеро"
"...Артур пошел провожать ее домой, по незнакомым улицам Вены, куда-то на Schmalzhofgasse, где она жила. По дороге они зашли в кафе. Артур рассказал, что он англичанин, студент и что он рад видеть хоть одного человека, знающего Вену, так как и он и его товарищи здесь впервые. Она назначила ему свидание на следующий вечер, в этом же кафе; Артур попрощался с ней у порога ее дома и вернулся в гостиницу в состоянии несвойственного ему радостного волнения, напевая вдруг вспомнившееся ему и не перестававшее звучать всю дорогу "О sole mio", и, только поднявшись в свою комнату, вспомнил, что завтра утром он должен уезжать в Париж, где его ждут занятия, курс французской литературы, история экономических доктрин и множество строгих и скучных вещей, таких далеких от карусельной мелодии, белой шляпы, сине-серых глаз и всего, что занимало сейчас его мысли...."
"...Когда я ввалился к Полу, все трое уже сидели и пили пиво. Генри Манчини или какая-то не менее дурацкая музыка добавляла идиотизма картине. Впрочем я был рад видеть Нони..."
Генри МАНЧИНИ
(1924-1994)
Ге́нри Манчи́ни (англ. Henry Mancini, настоящее имя — Энри́ко Нико́ла Манчи́ни, итал. Enrico Nicola Mancini; 16 апреля 1924, Кливленд, Огайо — 14 июня 1994, Беверли Хиллз, Калифорния) — американский дирижёр и кинокомпозитор. Написал музыку почти к 500 фильмам и телесериалам, выпустил 50 альбомов, получил за свою музыку 4 премии «Оскар», 2 «Эмми» и 20 «Грэмми», включая награду «За жизненные достижения» (англ. «Lifetime Achievement», 1995).
Родился в Кливленде 16 апреля 1924 года. Вырос в Питтсбурге, штат Пенсильвания. Был завербован в армию во время Второй мировой войны, но из пехоты был переведён в армейский ансамбль. После войны работал в джаз-оркестре Гленна Миллера. Писать музыку для кино начал в 1952.
Одно из самых известных его произведений — «Moon River» — была исполнена Одри Хепбёрн в фильме «Завтрак у Тиффани», после чего выиграла «Оскар» за лучшую песню и возглавила Billboard Hot 100. Самой коммерчески успешной его записью была тема к фильму «Розовая пантера» (1964),
которая известна в огромном количестве аранжировок и интерпретаций.
Некоторые песни Манчини вошли в число популярных джазовых (свинговых) стандартов. Манчини прославился не только в качестве композитора, но и как аранжировщик-мастер различных оркестровых звучаний.
Умер в Беверли-Хиллз от рака поджелудочной железы в 1994 году в возрасте 70 лет.
"...И однажды он проснулся с криком: "Птица Иисус! Птица Иисус!" Его любимая старая театральная фантазия, та, в которой он был "Перри О’Парсон, человек-оркестр", возвращалась в дымке непрекращающегося сна. Во сне дело происходило в ночном клубе в Лас-Вегасе, где он в белом цилиндре и белом смокинге прохаживался по освещенной цветными прожекторами сцене и по очереди играл на губной гармонике, гитаре, банджо, барабанах, пел "Ты мое солнце" и отбивал чечетку на короткой лесенке с позолоченными ступенями; на самой верхней ступеньке он останавливался и кланялся. Не было никаких аплодисментов, ни одного хлопка, и все же тысячи зрителей заполняли огромную и безвкусно обставленную комнату - странная аудитория, главным образом мужчины и главным образом негры..."
"... Он знал наизусть чуть ли не две сотни церковных гимнов и баллад - репертуар его простирался от "Старого креста" до Коула Портера - и, кроме гитары, умел играть на губной гармонике, аккордеоне, банджо и ксилофоне. В одной из любимых фантазий Перри на тему театра его сценическое имя было Перри О’Парсон, а на афишах он значился как "человек оркестр"..."
Одна из моих самых любимых песен Портера в самом любимом и близком мне исполнении.
"...Перри все время проигрывал один и тот же сценарий - ночной клуб в его родном Лас-Вегасе и шикарный зал, наполненный знаменитостями, которые восторженно внимают новой звезде, исполняющей свою знаменитую версию "I'll be seeing You" в сопровождении скрипок..."
"...До Рождества оставалось четыре недели, владельцы магазинов уже потирали руки в предвкушении деньков сумасшедшего потребления, и когда я представляю себе, что случилось, в голове всякий раз всплывают неизменные Я видел, как мама целует Санта-Клауса" или "Как жаль, что Рождество не каждый день"..."
"...Она играла на гитаре и держала кошку. В солнечные дни, вымыв голову, она выходила вместе с этим рыжим тигровым котом, садилась на площадку пожарной лестницы и бренчала на гитаре, пока не просохнут волосы. Услышав музыку, я потихоньку становился у окна. Играла она очень хорошо, а иногда пела. Пела хриплым, ломким, как у подростка, голосом. Она знала все ходовые песни: Кола Портера, Курта Вайля и особенно любила мелодии из «Оклахомы», которые тем летом пелись повсюду. Но порой я слышал такие песни, что поневоле спрашивал себя, откуда она их знает, из каких краев она родом. Грубовато-нежные песни, слова которых отдавали прериями и сосновыми лесами. Одна была такая: «Эх, хоть раз при жизни, да не во сне, по лугам по райским погулять бы мне», – и эта, наверно, нравилась ей больше всех, потому что, бывало, волосы ее давно высохнут, солнце спрячется, зажгутся в сумерках окна, а она все поет ее и поет...."
"...- Возможно, нам следует посетить Кембридж, - заметила Мелисса.
- Я бі не стал тратить время. Прелестное место, я сам поехал туда впервые, чтобі сходить в клуб, где выступали "Пинк Флойд", еще до того, как они стали знаменитыми. Однако там никто не будет обсуждать с вами Марло, да и на портрет взглянуть не позволят.
"...- Вчера вечером мне позвонил ведущий редактор и мягко намекнул, что тебе пора домой. Мы зарезервировали лондонскую квартиру для Джерри Шапиро, который будет освещать мировое турне Принца, и... - Освещать что? - закричал Джейк - Ты решил на меня насрать? - Спокойно, спокойно, старина, ответил Флэнниган, делая глоток кофе. - Мы должны отчитываться перед некоторыми людьми..."
Prince Rogers Nelson
Принс Роджерс Нелсон — американский певец , на протяжении большей части своей карьеры выступавший под именем Принс,
но использовавший также и множество псевдонимов, среди которых особенно
известен не имеющий фонетического эквивалента символ. Лауреат премий «Грэмми», «Оскар» и «Золотой глобус». В 2005 г. имя Принса занесено в Зал славы рок-н-ролла.
Принс родился и вырос в Миннеаполисе в семье чернокожего отца и белокожей матери. В юности увлекался записями Джеймса Брауна, Слая Стоуна, Джорджа Клинтона и Джими Хендрикса. В 1977 вступил в созданную мужем двоюродной сестры группу 94 East, а в 1978 г. выпустил первый сольник, для которого самостоятельно написал, спродюсировал, аранжировал и исполнил все песни.
Ранние записи Принса были революционными для ритм-энд-блюза: место традиционной духовой секции занимали головокружительные синтезаторные импровизации, в основе многих композиций лежали экономные ритмические пульсации драм-машин.
На материале раннего творчества Принса музыкальные критики заговорили
об особом «миннеаполисском звучании», которое противопоставлялось
господствовавшему в ритм-энд-блюзе 1970-х мягкому «филадельфийскому звучанию». После Принса потеряло актуальность существовавшее прежде разделение ритм-энд-блюза на лирический «соул» и танцевальный «фанк»; каждая его композиция представляла собой оригинальный синтез этих направлений.
Эти черты проявились уже во втором альбоме артиста, «Prince» (октябрь
1979), в который вошёл его первый большой хит, «I Wanna Be Your Lover».
Третий альбом «Dirty Mind» (октябрь 1980), опять написанный в одиночку,
вызвал много шума своими откровенными, подчас провокационными текстами.
В тот же 1981 г., вернувшись из вызвавшего противоречивые отклики «панк-фанк-тура» по США, Принс объявил о создании группы The Time,
под эгидой которой в 1980-е было выпущено четыре альбома, единственным
автором и исполнителем песен на которых оказался он сам. Группа как
таковая существовала от концерта к концерту и была в конечном счёте
переименована в The Revolution.
В октябре 1982 г. на полки музыкальных магазинов поступил двойной
альбом артиста, «1999», сделавший его имя известным за пределами США и
превративший его в самого популярного музыканта планеты после Майкла Джексона. Две дорожки с альбома стали визитными карточками Принса и вошли в составленный журналом «Rolling Stone» список величайших песен всех времён — антиутопическая «1999» и полная эротического подтекста «Little Red Corvette».
Истерия вокруг имени Принса достигла пика в 1984 году, с выходом его самого успешного диска «Purple Rain»,
который сопровождался одноимённым фильмом. На протяжении всего года
Принс господствовал в чартах, иногда одновременно возглавляя списки
самых продаваемых в США альбомов, синглов и фильмов. На первой строчке Billboard 200 альбом провёл 24 недели подряд. Две песни с диска — «When Doves Cry» и «Let’s Go Crazy» — дошли до первой позиции в Billboard Hot 100,
а величественная баллада «Purple Rain» остановилась на втором месте, но
зато была удостоена «Оскара» как лучшая песня к фильму. Альбом «Purple
Rain» стал зенитом успеха Принса у публики и критиков; он регулярно
входит в списки лучших альбомов эпохи рок-н-ролла.
Изнурённый длительным туром по США (в котором его сопровождала
подруга Аполлония), Принс объявил о временном прекращении концертной
деятельности и съёмок на телевидении. На протяжении последующих лет он
последовательно работал над расширением своей музыкальной палитры,
обогащая её элементами панка, джаза, хип-хопа и новой волны.
В 1986 г. последовали альбом и фильм «Parade», в которые вошла одна из
наиболее характерных и узнаваемых песен Принса — «Kiss» (1-е место в
США). Немногие авторы песен могли в то время сравниться с Принсом по
востребованности — созданная им для Чаки Хан версия «I Feel for You» стала первой рэп-композицией, возглавившей британские чарты, а в 1990 г. Шинейд О’Коннор
записала самый кассовый сингл года — пронзительную балладу «Nothing
Compares 2 U», автором которой опять-таки был Принс. Даже легендарный Майлз Дэвис заявил, что мечтает поработать с Принсом, которого считает «самым многообещающим артистом нашего времени» и «новым Дюком Эллингтоном».
Со второй половины 1980-х творчество Принса, более не сдерживаемое
коммерческими соображениями, стало эволюционировать в самых
непредсказуемых направлениях. Некоторые объясняли налёт психоделии и экспериментальную структуру таких его записей, как «Batdance» (1989, тема к фильму «Бэтмен», 1-е место в США), увлечением лёгким наркотиком «экстази».
В 1987 г. певец за несколько дней до релиза отменил выход амбициозно
задуманного как «возврат к чёрным корням» диска «The Black Album».
Подобная непредсказуемость обескураживала фанатов и подтачивала основы
его успеха у публики. Вышедший в 1987 г. альбом «Sign o' the Times» не
смог подняться в американских чартах выше 6-го места, хотя критики
нарекли его самым глубоким и оригинальным альбомом Принса, а влиятельный
журнал «Time» признал «Sign o' the Times» лучшим альбомом восьмидесятых.
С наступлением девяностых Принс стал радикально менять свой имидж и
музыку. Он распустил The Revolution и создал новый коллектив, The New Power Generation,
под именем которого выпустил в 1991 г. успешный альбом «Diamonds and
Pearls», запомнившийся мощным вокалом Rosie Gaines. Одновременно с
работой над собственным диском он помогал Мадонне и Кейт Буш
в записи альбомов «Like a Prayer» и «The Red Shoes», соответственно. Но
самые большие изменения в образе певца случились после 1993 г., когда
он выпустил альбом, названием которого выбрал сочетание символов
мужского и женского начал. Тот же символ
стал обозначением самого артиста: записи предыдущих лет перевыпускались
им под именем «Принс (1985—1993)», а новые работы — под именем «артист,
ранее известный как Принс». Если прежний Принс запомнился всем своим
вызывающим, дерзким сценическим образом, то теперь он представал
смиренным и кротким. Всеобщее недоумение сменой имени на непроизносимое и
сопутствующее катастрофическое падение показателей продаж вылились в
судебную тяжбу Принса с его лейблом Warner Brothers,
который, по мнению певца, ограничивал его творческую независимость. Он
стал появляться на публике с нанесённым на щёку словом «slave» («раб»,
англ.)
По истечении срока контракта с Warner Brothers в 1996 г., Принс
выпустил под названием «Emancipation» три диска разнородного материала,
среди которых фанаты обнаружили и первые в его жизни кавер-версии хитов
других исполнителей. Эта подборка песен был встречена без энтузиазма, и
ни одна из новых записей «артиста, ранее известного как Принс» не смогла
повторить успеха «The Most Beautiful Girl in the World» — единственного
из его синглов, возглавлявшего британские чарты продаж (это было в
1994 г.) Однако на исходе тысячелетия авторитетный журнал «Rolling
Stone» включил Принса в число «небожителей» эпохи рок-н-ролла, а в 2000 г. он возобновил использование своего собственного имени.
Разочаровывающие показатели продаж новых работ Принса мало отразились
на его репутации музыкального кудесника и одного из зачинателей
современного ритм-энд-блюза, о чём свидетельствует его включение в Зал славы рок-н-ролла
в 2005 г. На торжестве по этому поводу хвалебные речи в честь артиста
произнесли самые талантливые представители ритм-энд-блюза нового
поколения — Алишия Кис и дуэт OutKast. В том же году, когда легендарный Стиви Уандер решил сделать первую за многие годы запись («So What The Fuss»), он пригласил Принса аккомпанировать ему на гитаре.
В 2004 г. Принс вернулся к сценическому образу времён альбома
«Diamonds and Pearls», выпустил альбом «Musicology», удостоившийся
восторженных отзывов в прессе и нескольких премий «Грэмми». На церемонии
вручения наград Бейонсе исполнила попурри
из песен Принса. «Musicology» продавался лучше предыдущих альбомов
исполнителя, а сопровождавшее его выход турне по США стало самым
кассовым концертным событием года. В феврале 2007 года он с большим
успехом выступил в промежутке между таймами решающего матча Супер Боул XLI,
что стало самым рейтинговым музыкальным представлением в новейшей
истории американского телевидения. Во время исполнения суперхита
«Лиловый дождь» небо над Майами действительно задождило.
В 2006 г. написанная им для мультфильма «Делай ноги» песня «Song of the Heart» была удостоена премии «Золотой глобус».
14 октября 2010 года в Нью-Йорке в театре «Аполло» Принс объявляет о
начале своего нового Восточноамериканского тура «Welcome 2 America» и
демонстрирует покрытую сусальным золотом гитару Fender Custom
Stratocaster работы Юрия Шишкова, которая будет сопровождать его на
концертах. По завершении тура гитара будет выставлена на аукцион, и
деньги от ее продажи пойдут в фонд помощи нуждающимся детям Гарлема. К
началу февраля в рамках тура «Welcome 2 America» два концерта прошли в
Izod Center в Нью-Джерси и три аншлаговых концерта в «Мэдисон сквер
гарден».
"...Мне не суждено ее увидеть, мою воображаемую пианистку. Но в качестве компенсации за мной следует соната: весенний прилив нот застигает меня на пороге главного зала. Я никогда больше не смогу слушать Моцарта, не вспоминая о падальных мухах..."
"...– Вообще-то она очень добрая, – сказала мисс Марпл. – Очень добрая, – добавила она, как бы уговаривая себя самое. – Знаем мы эти медвежьи услуги. Вам же не надо, чтобы кто-то со своей добротой въедался вам в печенки? – Да что там, – со вздохом вымолвила мисс Марпл. – У каждого из нас своих печалей хватает. – Это точно, – согласилась Черри. – Не люблю жаловаться, но иногда мне кажется, что, если так и буду жить по соседству с миссис Хартуэлл, добром дело не кончится. Эта старая мымра только и делает, что сплетничает да скулит. И у Джима терпение лопнуло. Вчера вечером он с ней схлестнулся, да еще как! Мы слушали «Мессию» Генделя, и ей, видите ли, не понравилось, что громко. Вы же ничего не имеете против «Мессии»? Все-таки религиозная вещь. – А она была против? – Не то слово. Давай лупить по стене и орать. – Наверное, музыка играла слишком громко? – поинтересовалась мисс Марпл. – Джиму так больше нравится. Он говорит, что весь спектр звука можно прослушать только на полной мощности. – Боюсь, – предположила мисс Марпл, – человеку без музыкального слуха такое может прийтись не по нраву...."
"... Может, послушаем музыку? Ты купил пластинку, которую все нахваливал? - Купил. Чайковский - "Тысяча восемьсот двенадцатый год". - Бравурная такая музыка, будто идет битва, да? - спросила Черри. Она скорчила гримасу. - Наша миссис артуэлл тебе за это спасибо не скажет..."
"...Назавтра наш восемнадцатилетний джентльмен, восстав поутру, повлек свою головную боль, чемодан и кредитные карточки в Ридинг. Фестиваль был слишком огромен и страшен, чтобы лезть в самую его гущу, поговаривали, однако, будто вскоре на Солсберийской равнине должно состояться нечто, будто группа «Стилай Спэн» может дать концерт в тени Стонхенджа. И если Мэтью был где-то там, искать его следовало неподалеку от «Стилай Спэн» и Мэдди Прайэра..."
СТИЛАЙ СПЭН (Steeleye Span), английская группа. Образовалась в 1970. Одна из основоположниц фолк-рока в Великобритании.
В
ее состав вошли: Эшли «Тайгер» Хатчингс (р. в январе 1945, Лондон;
бас), Терри Вудс (вокал, гитара, мандолина), Джонни Мойнихан (вокал,
скрипка), Энди Ирвин (вокал, мандолина), Тим Харт (вокал, гитара,
фисгармония), Мадди Прайор (вокал). Позже состав группы несколько раз
менялся, что не могло не отразиться на стиле исполнения — смесь тяжелого рока и реггей.
Мэдди Прайор (англ. Maddy Prior) — английская певица и автор песен, наибольшую известность получившая в фолк-рок-группе Steeleye Span,
основной вокалисткой которой она остается по сей день. Прайор — одна из
самых авторитетных фигур в современной британской музыкальной
культуре — известна также как собирательница фольклора и радиоведущая
"...Я помню Кэтлин и компанию поклонников Корво, помню Фила, Дэйла и карточную игру, помню, как организовывал показ фильмов в «Кинообществе», как пытался танцевать на дискотеках «Союза» под музыку «Слэйд» и Элтона Джона, как приезжала, чтобы дать концерт, никому не известная группа «Джудас Прист», смутно помню, как играл на сцене...."
Judas Priest
Judas Priest — британская рок-группа, которая наряду с такими коллективами, как Black Sabbath, Deep Purple, Led Zeppelin и Uriah Heep определила звучание метала
1970-х годов, а также оказала огромное влияние на дальнейшее развитие
этого стиля в целом. За 40 лет своей карьеры музыканты продали 40
миллионов копий альбомов по всему миру.
Основателями группы и её бессменными участниками являются гитарист Кеннет Даунинг и бас-гитарист Йен Хилл. «Классический» состав Judas Priest, который также включает вокалиста Роба Хэлфорда и гитариста Гленна Типтона,
с перерывом в 1993—2003 годах, когда группу покинул Хэлфорд,
просуществовал 25 лет. Нестабильным звеном коллектива всегда являлось
место барабанщика (за 40 лет существования в группе сменилось 8
ударников). В настоящее время (2011 год) в составе Judas Priest играет
барабанщик Скотт Трэвис.
Название группы является эвфемизмом эмоционального восклицания «Jesus Christ!». Идея назвать коллектив именно так появилась благодаря песне Боба Дилана «The Ballad of Frankie Lee and Judas Priest» (1967).
"...Мы сидели в ее комнате, слушая «Американский пирог» Дона Маклина, дивясь поэзии Винсента и тому, как много она нам говорит..."
Джин Винсент (Gene Vincent)
Джин Винсент (Gene Vincent) (настоящее имя — Винсент
Юджин Крэддок, 11 февраля 1935, Норфолк, штат Виргиния — 12 октября
1971, Ньюхолл, Калифорния) — звезда американского рокабилли середины
50-х годов, один из пионеров рок-н-ролла, вошедший в историю с хитом «Be
Bop A Lula» (1956).
Винсент Юджин Крэддок родился в Норфолке, штат Виргиния, 11 февраля 1935 года. Он рос в атмосфере музыки кантри, ритм энд блюза, музыки госпел. Первый настоящий интерес к музыке проявился у мальчика, когда его семья жила в городке Манден Пойнт,
Виргиния, недалеко от границы с Северной Каролиной. Семья Крэддоков
владела там сельской лавкой. Первую свою гитару 12-летний Винсент
получил в подарок от друга.
Живя на прибрежной земле, Крэддок решил связать
свою жизнь с профессией моряка. Бросил школу в возрасте 17 лет и
завербовался в 1952 году в ВМС США.
Родители позволили сыну это сделать, подписали разрешительные
документы. Прошёл первичные тренинги и поступил на топливный заправщик,
корабль USS «Чукавэн». Перед прибытием на «Чукавэн» Винсент две недели стажировался на другом военном корабле — USS «Амфион».
Винсент был хорошим моряком во время пребывания в море, но приобрел
репутацию смутьяна во время увольнений на берег. Он никогда не
участвовал в боевых действиях, однако послужил в начале корейской войны.
Из Кореи домой вернулся на борту линкора USS «Висконсин», но в качестве
пассажира, а не члена команды.
В 1955 году Крэддок получил премию в 612 долларов, которые потратил
на покупку новенького мотоцикла Триумф. В июле 1955 попал в серьёзную
аварию, тяжело повредил левую ногу, колено. От ампутации не без
настояний своей матери отказался, ногу удалось сохранить, но до конца
жизни остался хромым и мучимым хроническими болями. Провёл много времени
в портсмутском военно-морском госпитале и впоследствии был списан на
берег по медицинским показаниям.
Лежа в больнице, Винсент убивал
время игрой на гитаре и, выписавшись, решил всерьез заняться музыкой.
Для начала Крэддок атаковал популярную в Норфолке радиостанцию "WCMS",
специализировавшуюся на кантри. Ему удалось познакомиться с тамошним
ди-джеем Биллом Дэйвисом ака Шериф Текс. Винсент представил на суд
Шерифу песню "Be-Bop-A-Lula", которую написал для него сосед по
больничной палате Дональд Грэйвз.
Дэйвис быстро сообразил, что
симпатичная вещица имеет коммерческий потенциал, Грэйвс получил
«отступную» в $25 и никогда серьезно не претендовал на копирайт. Винсент
Крэддок превратился в Джина Винсента, а для нормальной записи ему была
подобрана аккомпанирующая группа под названием "Blue caps". Последовал
контракт с "Capitol records" и, наконец, первый сингл вышел в свет. На
стороне "А" была записана композиция "Woman love", но не она стала
хитом, а почему-то оказавшаяся на би-сайде "Be-Bop-A-Lula". Песню
подхватили практически все радиостанции Америки, и в результате она
взлетела в чартах на седьмое место.
Вдогонку были выпущены
синглы "Bluejean Bop" и "Race With The Devil", хотя и получившие золотой
статус, но не вызвавшие у публики такого энтузиазма как
"Be-Bop-A-Lula". К концу 1956-го в "Blue cups" началась текучка кадров,
но это не помешало Джину и компании на следующий год выдать свой второй
по значимости хит, "Lotta lovin'". Примерно в это же время Винсент
появился в фильме "The girl can't help it".
Несмотря на обильные гастроли, популярность музыканта в Америке с
1958 года начала падать. "Blue caps" пройдя через серию кадровых
перестановок, окончательно распались, и Винсенту теперь приходилось
пользоваться услугами сессионщиков. В 60-х годах Джин перебрался в
Англию и сделал ставку на европейский рынок. Такой ход оправдал себя, и
популярность Винсента в Британии и Франции держалась еще длительное
время. В 1963-м истек контракт с "Capitol", и музыканту пришлось
выпускать свои пластинки (кстати, выходившие теперь не так часто) на
других лейблах.
Несмотря на то, что повторить успех
"Be-Bop-A-Lula" никак не удавалось, Джин не терял надежды и все время
пытался вернуть себе былую славу. Последними записями Винсента в Америке
стали 4 трека для записывающей компании Rolling Rock, сделанные за
несколько недель до смерти музыканта. Указанные треки позднее вышли на
сборнике песен-посвящений, включая вариант «Say Mama», исполненный его
дочерью, Мелоди Джин Винсент. На гитаре в песне аккомпанировал Джонни
Микс. 5 треков записаны Джином в октябре 1971 года в Великобритании.
Годом позже выпущены как «Последние записи».
Джин Винсент умер в
возрасте 36 лет (12 октября 1971 года) от разрыва язвы желудка во время
своей поездки к отцу в Калифорнию. Похоронен в городе Ньюхолл,
Калифорния, на кладбище Eternal Valley Memorial Park.
Винсент был
первым из вошедших в Зал славы рокабилли после открытия последнего в
1997 году. В последующие годы он занял своё место и в Зале славы
рок-н-ролла. Винсенту посвящена звезда на Голливудской Аллее славы на
Вайн-стрит, 1749.
Don McLean
Дональд Маклин ( род. 2 октября 1945 года в Нью-Йорке, США) — американский певец и музыкант, исполнитель собственных песен, всемирную известность которому принесли в начале 1970-х годов синглы: «American Pie» (о Бадди Холли) и «Vincent», посвящение Винсенту Ван Гогу (о втором из этих двух хитов в свою очередь была написана песня: «Killing Me Softly with His Song», ставшая знаменитой в исполнении Роберты Флэк).
В последующих работах Маклин сознательно отказался следовать путём,
который вывел его к массовому успеху, и в середине 1970-х годов потерял
контракт с United Artists. Интерес к творчеству певца возник вновь в 1980 году, после выхода альбома Chain Lightning; кавер на «Crying» Роя Орбисона
вновь вывел его в чарты. Но и это «возрождение» оказалось недолгим:
начиная с 1983 года Маклин, не имея контракта, в течение нескольких лет
зарабатывал себе на жизнь гастролями, неохотно исполняя «American Pie» и
ориентируясь уже, скорее, не на фолк-, а на кантри-аудиторию.
Позже он вновь оказался в центре внимания критики: высокие оценки получили альбомы For the Memories (1990, сборник поп-, кантри- и джаз-каверов) и River of Love (1995), альбом авторского материала.
American Pie
(посвящение Бадди Холли)
Давным-давно
Я все еще помню
Как та музыка заставляла меня улыбаться
И я знаю, если б на то была моя воля
Я бы сумел заставить людей танцевать,
И, быть может, они были бы счастливы хоть на минуту
Но февраль принес горе
С каждой газетой, что я получал.
Плохие новости на пороге,
И я не могу сделать ни шагу.
Я не помню, плакал ли я
Когда читал о той овдовевшей невесте.
Но что-то случилось внутри меня,
В день, когда музыка умерла.
Так что прощай, мисс Американская Девочка
Я приехал на своем шэви к набережной,
но она была пуста.
И те старые-добрые ребята пили виски и водку,
Распевая: "То будет день, когда я умру.
То будет день, когда я умру".
Написал ли ты книгу о любви,
И верил ли ты в Господа на небесах,
Как говорит тебе Библия?
Верил ли ты в рок-н-ролл,
И что музыка может спасти твою смертную душу,
И разве ты можешь научить меня медленным танцам?
Да, я знаю, что ты влюблена в него
Ведь я видел как вы танцуете в спортзале
Вы оба сняли обувь
Дружище, я ведь врубаюсь в этот ритм-н-блюз!
Я был одиноким влюбленным тинэйджером,
С розовой гвоздикой и грузовичком пикапом.
Но я знаю, мне не повезло,
В тот день, когда музыка умерла
И я начал петь:
"Прощай, мисс Американская девочка"
Я приехал на своем шэви к набережной,
но река высохла.
И те старые друзья пили виски и водку,
Распевая: "То будет день, когда я умру.
То будет день, когда я умру".
И вот десять лет мы были одни,
И катящийся камень порос мхом,
Все уже не так, как было раньше.
Когда шут пел для короля и королевы,
Одетый в пальто, какое носил Джеймс Дин,
И тогда голос заговорил во мне и в тебе.
О, и когда король отвернулся,
Шут украл его терновый венец.
Заседание было закрыто
И вердикт не был вынесен.
И пока Леннон читал Маркса,
Его квартет играл в парке
И они пели панихиду в темноте:
День, когда музыка умерла.
И они пели:
"Прощай, мисс Американская девочка"
Я приехал на своем шэви к набережной,
Но она была пуста.
И те старые друзья пили виски и водку,
Распевая: "То будет день, когда я умру.
То будет день, когда я умру".
Суматоха в летней духоте,
Птицы улетели из сломанной клетки.
Высота восемь миль, и падать - так высоко.
И против правил приземлились в траве,
И игроки попытались сделать прямой ход,
С шутом, что выбыл с дистанции.
Сейчас полуденный воздух наполнил сладкий парфюм,
Пока сержанты играют марш.
Мы все собрались на танец,
Но у нас нет никакого шанса!
Ибо игроки попытались занять поле,
Но оркестр с маршем отказался уйти.
Помнишь ли ты, что все это стало ясно,
В тот день когда музыка умерла?
Мы стали петь:
"Прощай, мисс Американская девочка"
Я приехал на своем шэви к набережной,
но она была пуста.
И те старые-добрые ребята пили виски и водку,
Распевая: "То будет день, когда я умру.
То будет день, когда я умру".
О, и так мы все оказались в одном месте -
Поколение, потерянное в пространстве.
И у нас нет времени, чтобы начать все сначала.
Так что Джек - будь проворен и будь быстр,
Джек Флэш занял себе подсвечник,
Ведь огонь - единственный друг дьявола.
И я смотрел на него, когда он был на сцене,
И мои руки яростно сжались в кулаки.
В аду не рождается ангелов,
Способных разрушить заклинание сатаны.
И языки пламени взметнулись высоко в ночь
Осветить ритуал жертвоприношения,
Я видел, что сатана радостно улыбается.
День, когда музыка умерла.
Он пел:
"Прощай, мисс Американская девочка"
Я приехал на своем шэви к набережной,
но она была пуста.
И те старые друзья пили виски и водку,
Распевая: "То будет день, когда я умру.
То будет день, когда я умру".
Я встретил девушку, поющую блюз,
И спросил ее о хороших новостях,
Но она лишь улыбнулась и ушла.
Я спустился в магазин в священный отдел,
Где раньше я бы всегда услышал музыку,
Но продавец сказал, что музыки больше не будет.
А на улицах: дети кричат,
Влюбленные плачут, а поэты спят.
И никто не произносит ни слова,
Все колокола в церкви сломаны.
И те трое, кеми я восхищался более всех:
Отец, Сын и Святой Дух,
Заскочили в последний поезд, идущий на побережье
День, когда музыка умерла.
И они все пели:
"Прощай-прощай, мисс Американская девочка",
Я приехал на своем шэви к набережной,
но она была пуста.
И те старые-добрые ребята пили виски и водку,
Распевая: "То будет день, когда я умру.
То будет день, когда я умру".
"...Пол, отец которого был почетным консулом Франции (Кингс-Линн как-никак город портовый), великолепно играл на пианино – особой его специальностью были такие outré композиторы, как Алькан и Сорабджи, однако ему случалось услаждать меня и песнями Вольфа и Шуберта. Подобно Корво, он собирался стать католическим священником. И подобно Корво же, стать таковым не сумел, однако горечи и негодования по этому поводу не испытывал, а со временем обратился в священника англиканского, что было ему, несмотря на происхождение, больше к лицу...."
Алькан, Шарль Валантен
Шарль Валантен Алькан (фр. Charles-Valentin Alkan, настоящая фамилия Моранж, фр. Morhange; 30 ноября 1813, Париж — 29 марта 1888, там же) — французский пианист и композитор. Родился в еврейской семье. Его отец Алькан Моранж был учителем музыки и
давал первые уроки своим детям (братья Шарля Валантена также стали
музыкантами). Имя отца Шарль Валантен использовал в качестве своего псевдонима.Алькан учился в Парижской консерватории у Жозефа Циммермана.
Широко концертировал примерно до 24-летнего возраста, заслужив славу
одного из величайших пианистов-виртуозов своего времени, наравне с Листом, Тальбергом и Калькбреннером.
Затем, однако, он практически перестал появляться на публике, хотя в
последнее десятилетие жизни выступил с циклом камерных полуприватных
концертов.В некоторые периоды жизни Алькан частным образом преподавал,
пользуясь высочайшей репутацией (в частности, к нему перешли ученики Фредерика Шопена после смерти последнего в 1849
г.). О других периодах жизни Алькана мало что известно, кроме того, что
он изучал Библию и Талмуд. Из переписки Алькана с немецким композитором
Фердинандом Хиллером
следует, что Алькан заново полностью перевёл на французский язык Ветхий
и Новый Завет; этот труд не сохранился, как и многие из музыкальных
сочинений Алькана, о существовании которых есть достоверные
свидетельства: симфония для оркестра, струнные секстеты и др.Алькан умер в результате несчастного случая у себя дома; согласно
распространённой легенде, он уронил на себя книжный шкаф, когда доставал
с верхней полки Талмуд, хранившийся там, чтобы быть ближе к небу. Сыном
Алькана был пианист ЭлиМириамДелаборд.
Первое оригинальное сочинение Алькана датируется 1828
годом. Сохранившееся его наследие состоит почти исключительно из
произведений для фортепиано соло. Алькан считался во второй половине XIX
века одним из крупнейших мастеров романтического пианизма. Ханс фон Бюлов назвал его «Берлиозом фортепьяно», Ферруччо Бузони
писал о Листе, что того можно причислить «к величайшим композиторам,
жившим после Бетховена: Шопену, Шуману, Алькану и Брамсу». Антон Рубинштейн посвятил Алькану свой Пятый фортепианный концерт.
Произведения Алькана отличаются исключительной технической
сложностью. Его 24 этюда (12 мажорных, op.35 и 12 минорных, op.39)
соперничают в технической изощрённости с «Трансцендентальными этюдами»
Ференца Листа. Некоторые произведения Алькана были написаны для особой
разновидности фортепиано — педального фортепиано, что дополнительно усложняет их исполнение на современном фортепиано (зато позволяет играть их на органе). Часть сочинений Алькана носит программный характер: наиболее известны этюд «Ветер» из op.39 и пьеса «Железная дорога» (1844) — вполне вероятно, первая попытка музыкального отражения железнодорожных
звуков, от стука колёс до свистка паровоза. Самое масштабное из
сочинений Алькана — Большая соната «Четыре возраста»; размах, сравнимый с
аналогичными произведениями Баха и Генделя, отличает завершающие op.39
вариации «Пир Эзопа». Не чужд был Алькану и юмор: ему принадлежит, в
частности, «Похоронный марш на смерть одного попугая» для трёх гобоев,
фагота и певцов.
Среди транскрипций Алькана — переложение фортепианных концертов Моцарта и Бетховена для фортепиано соло.
На протяжении почти столетия музыка Алькана выпала из активного
репертуара пианистов — не в последнюю очередь благодаря своей трудности.
Во второй половине XX века, однако, интерес к нему возрождали
интерпретации Рэймонда Левенталя и Альдо Чикколини, а на рубеже XX-XXI веков Алькан стал неотъемлемой частью репертуара Джека Гиббонса и Марка Андре Амлена.
Кайхосру Сорабджи
Кайхосру Шапурджи Сорабджи (англ. Kaikhosru Shapurji Sorabji, урожденный Леон Дадли Сорабджи, англ. Leon Dudley Sorabji, 14 августа 1892, Эппинг, Эссекс – 15 октября 1988) – английский композитор, пианист, музыкальный критик. Со стороны отца – потомок парсов, выходцев из Индии, со стороны матери – испано-сицилийского происхождения. Обучался музыке частным образом. Сорабджи принадлежат 3 симфонии, 8 фортепианных концертов, 2 фортепианных квинтета, 6 фортепианных сонат, Opus Clavicembalisticum для фортепиано (1929-1930, продолжительность более четырех часов), Opus Clavisymphonicum (1957-1959), три органные симфонии, другие сочинения для фортепиано и органа, вокальные сочинения на стихи Франциска Ассизского, Микеланджело Буонарроти, Саади, Бодлера, Верлена, Малларме, Пьера Луи, Анри де Ренье, других французских и британских символистов. К исполнению своих сочинений, отличающихся усложненностью музыкального
языка и требующих виртуозного исполнительства, автор относился резко
критически. В начале 1930-х он полностью запретил издание и исполнение
своих сочинений. С середины 1970-х годов строгий запрет был снят, и
некоторые произведения Сорабджи начали играть на публике. Среди его
исполнителей – Джон Огдон, Марк Андре Амлен и др.
"...Стоит отметить, что в «Норките» обучалось и множество девушек. С двумя из них – с Джудит и Джиллиан – я очень быстро подружился. Джудит обожала Гилберта О’Салливана и хотела стать писательницей: она уже придумала себе героиню в духе Даниэлы Стил и Джеки Коллинз – женщину по имени Кастелла, и зачитывала нам выдержки из того, что в то время сочиняла. Втроем мы купили в складчину сингл Терри Джекса «Времена под солнцем», сильно нас тронувший...."
Терри Джекс (Terry Jacks; полное имя — Терранс Росс Джекс, Terrance Ross Jacks, род. 29 марта 1944, Виннипег, Манитоба) — канадский поп-музыкант; автор-исполнитель и продюсер.
Первый успех Джексу принес хит «Which Way You Goin' Billy?», записанный
им с группой The Poppy Family (куда входила и его жена Сюзан
Песклевиц): cингл возглавил канадские чарты, поднялся до #2 в США и разошёлся двухмиллионным тиражом, собрав 4 Juno Awards. Ещё большую известность принёс ему сольный хит «Seasons in the Sun»: общий тираж сингла, в 1974 году возглавившего канадские и американские чарты, превысил 11 миллионо
"...Миссис Крут питала сразу три страсти: к струнному оркестру Мантовани, к своей чи-хуа-хуа Пепе и к телепередачам про природу. Каждый вечер, когда по радио выступал оркестр Мантовани (в то время ему были отведены на Би-би-си 2 определенные часы), она торжественно сообщала, что любой его оркестрант вполне мог бы стать самостоятельно концертирующим солистом, и я произносил: «Здорово!» – и толкал локтем Йена, который подтверждал: «С ума сойти!» – к большому удовольствию миссис Крут...."
Аннунцио Паоло
МАНТОВАНИ
Аннуцио Паоло Мантовани, скрипач, пианист, руководитель самого
популярного в Европе и США оркестра «SWEET» (сладкой) музыки, которую
сам маэстро называл « mood musik« (музыка приятного настроения), родился
15 ноября 1905 г. в Венеции.
Венеция сама по себе удивительно музыкальный город, в котором отовсюду
слышны сладкоголосые песни гондольеров. К тому же Аннуцио родился в
музыкальной семье – его отец, Бенедетто Мантовани, был первым скрипачем в
оркестре миланского оперного театра «Ла Скала», которым руководил
великий Тосканини. Профессор двух итальянских консерваторий, старший
Мантовани удостоился чести быть отмеченным почетным орденом, врученным
ему королем Португалии за заслуги в области музыкального искусства.
Неудивительно, что юный Мантовани рос в мире музыки и всем сердцем
полюбил ее. Но отец все же считал музыку ненадежной опорой в жизни и
настоял, чтобы сын получил техническое образование. Аннуцио поступает в
Университет г. Падуи, но как бы он не старался сосредоточиться на
инженерном искусстве, сердцем он был предан музыке.
Его мать научила его
играть на скрипкеи фортепиано, причем в игре на скрипке он достиг таких
успехов, что отец подарил ему старинную скрипку, в свою очередь
подаренную ему великой русской княжной.
Убедившись в таланте юного Аннуцио, отец примирился с мыслью, что его
сын станет профессиональным музыкантом. « Старайся вкладывать в музыку
побольше чувства, мой мальчик,- говорил он сыну,- иначе музыка будет
ничем иным, как шумом». И Аннуцио запомнил совет отца до конца своей
жизни (он скончался 30 марта 1980г.).
Уже в возрасте20 лет Мантовани
руководит салонным оркестром в лондонском отеле «Метрополь», у него уже
сложилась прочная репутация классического скрипача, дающего концерты в
Уигмор-Холле, Куин-Холле и других концертных залах Лондона.
Но как же так случилось, что Аннуцио, которому такие знаменитые
музыканты, как французский скрипач Жак Тибо, прочили большое будущее в
классическом исполнительском искусстве, стал руководить одним из самых
любимых во всем мире оркестром популярной музыки? Мантовани сам
объяснял это следуюшим образом: « Я часто слушал игру великого скрипача
Фрица Крейслера и именно его игра натолкнула меня на мысль о популярной
музыке. Я всегда с волнением ожидал «бисов» Крейслера. Это были его
собственные пьесы, и это тот вид легкой музыки, от которой большинство
слушателей получало истинное наслаждение». Мантовани один из первых
оценил возможности радио и грамзаписи, он всегда предпочитал их живым
концертам.
Именно радио и пластинки принесли Мантовани огромную
популярность сначала в Англии, а затем и во всей Европе и США. В своих
программах Мантовани сочетал легкую музыку с классической, обращая
особое внимание на оранжировку и использование технических эффектов при
записи. Пожалуй, впервые в оркестре легкой музыке главный упор был
сделан на струнные инструменты.
В оркестре, насчитывающем почти 50
музыкантов, количество скрипок достигало 34, и лишь 14 составляли медные
и деревянные духовые инструменты. Именно такой состав оркестра придал
ему неповторимое, завораживающее звучание ( нечто подобное в США
практиковал оркестр А. Костеланца, в значительно позже во Франции
оркестры Ф. Пурселя и П. Мориа). В течение многих лет пластинки с
записями оркестра Мантовани оставались бестселлерами, их записывали
крупнейшие фирмы грамзаписи. Его альбомы «Charmane» u «Moulin Rouge»
стали золотыми. Только на фирме « London « было выпущено около 50
альбомов ( при их общем количестве более 100), которые, начиная с 1955
г., постоянно входили в число лучших альбомов года с популярной музыкой.
Общее количество проданных грампластинок приблизилось к 10 миллионам.
