Робертсон Дэвис "Мир чудес": "Чу Чин Чоу / Chu Chin Chow" (Frederic Norton)

"...Иерархия и приоритеты существуют повсюду, и здесь – на самой нижней ступеньке эстрады – Виллар был звездой первой величины. У него в программе было почетное место – он появлялся перед Дзовени, который выходил, чтобы очистить помещение. «Профессор» за пианино начинал барабанить восточную тему из «Чу Чин Чоу», занавес поднимался, открывая зрителям Абдуллу, купающегося в лучах того, что в этом театрике считалось леденящим светом. За Абдуллой могла быть декорация, изображающая что угодно – комнату во дворце, полянку или один из этих невероятных итальянских садиков, изрезанных перильцами в форме луковиц и забитых гигантскими вазами, которых вживую никто никогда не видел – разве что художник-декоратор..."

Робертсон Дэвис "Мир чудес": «Funiculi funicula» (Луиджи Денца)

"...Это была самая трудная работа, и мы выполняли ее в театрах, которые, такое впечатление, никогда не подметались, и для публики, которая, можно подумать, никогда не мылась. Мы давали непрерывное представление – шесть номеров, за которым следовало «художественное» кино, потом снова шесть номеров, потом снова кино, и снова, и снова, и снова – и так с часа дня до полуночи. Посетители могли заходить в любое время и оставаться сколько их душе заблагорассудится. Но вообще-то публика менялась полностью с окончанием почти каждого представления, потому что в него включался номер, называвшийся «на закуску», который был настолько отвратителен, что его не могла выносить даже та публика, что приходила в наши театры. В те годы, когда я участвовал в подобных представлениях, это унизительное место частенько доставалось Дзовени, лилипуту-жонглеру. Бедный старый Дзовени на самом деле вовсе не был таким ужасным, каким казался, хотя страшноват он, конечно, был; и еще – невыносимо старомоден. Носил он усеянный блестками костюм, походивший скорее уж на одеяние Панча [65]: двойку с обтягивающими бриджами до колен, чулки в полоску и маленькие туфли-лодочки. Костюм у него был единственный, а блестки так давно не обновлялись, что владелец, казалось, был одет в лохмотья. В нем еще оставалось ностальгическое изящество, когда он проворно скакал под «Funiculi funicula»* и подбрасывал в воздух раскрашенные булавы. Но это изящество могло найти отклик только в душе любителя старины, а среди нашей публики таких чудаков не было..."

* «Funiculi funicula» – известная неаполитанская песня композитора Луиджи Денца; написанная в 1880 г., она популярна и сегодня. 

Робертсон Дэвис "Мир чудес": "In a Monastery Garden" (Albert William Ketelbey)

"...– Моя мать была сумасшедшей. Почему? У Рамзи есть на этот счет отличная теория. Между ними существовала какая-то особая связь. Но для меня она всю жизнь была укором, так как я знал, что виноват в ее сумасшествии. Отец мне говорил, что она сошла с ума во время родов и из-за них. Я родился в тысяча девятьсот восьмом году, когда еще верили во всякие небылицы о деторождении, а особенно в таких местечках, как Дептфорд. То были последние денечки великой легенды о материнской любви. Мол, когда ваша мать рожает вас, в своих страданиях она приближается к самым вратам смерти только для того, чтобы дать жизнь вам. И вам никогда уже с ней не расплатиться за ваше появление на свет. Будь вы самый распослушный, самый любящий сын – этот долг вам не погасить. Как тяжкое бремя всю жизнь несете вы чувство вины перед нею. Боже мой, я до сих пор слышу, как Чарли, стоя на сцене одного из тысяч занюханных эстрадных театриков, под аккомпанемент пианиста дрожащим голосом поет «В монастырском саду»*:

М – миллион ее тревог,

А – адвокат твой перед Богом,

М – мудрость, чтобы ты найти опору мог,

А – ангел твой хранитель строгий.

Сложи их и получишь МАМА –

Все в этом слове для меня.

Таким было общепринятое отношение к матерям в то время и в том мире, к которому принадлежал я. Что с этого? А вы представьте себе, каково мне было расти с матерью, которую мой отец каждое утро привязывал на веревку, прежде чем отправиться на лесопилку, где работал бухгалтером. Он уже не был пастором, потому что не мог оставаться священником после ее позора. Что это был за позор? Она дала повод моим однокашникам кричать «Блядница!», когда те проходили мимо нашего дома. Она дала им повод отпускать грязные шутки о блядницах, когда я попадался им на глаза. Вот и все дела. Опозоренный и погубленный дом. А все почему? А потому, что в нем родился я. Вот и все..."

* «В монастырском саду» – сентиментальная песня, популярная в начале XX в. Написана английским композитором Альбертом Кетелби (1875–1959).

Робертсон Дэвис "Мир чудес": Артур Рубинштейн

"...А вы признаете, что все воспроизвели в точности, как в оригинале у Робера-Гудена. Если он не был великим фокусником, то кто же тогда, по-вашему, великий фокусник?

– Человек, который может стоять абсолютно голым в толпе и в течение часа владеть ее вниманием, манипулируя несколькими монетами, или картами, или бильярдными шарами. Я это могу – и дам сто очков вперед любому фокуснику дня сегодняшнего, да и не только сегодняшнего. Вот почему меня тошнит от Робера-Гудена и его «Замечательной пекарни», и его «Неисчерпаемого кувшина», и его «Чудесного апельсинового дерева» и всех остальных его колесиков, шестеренок, рычагов и прочей ерунды.

– Но ведь вы не собираетесь бросать работу над фильмом?

– Нет, конечно. Я же подписал контракт. В жизни не нарушил ни одного контракта. Я профессионал. Но меня от этого воротит. На мой взгляд, это все равно что просить Рубинштейна сыграть на механическом пианино. На таком инструменте любой может сыграть..."

Робертсон Дэвис "Мир чудес": "Poor Butterfly" (Raymond Hubbell)

"...Считалось, что Последняя смена должна быть живее остальных девяти представлений этого дня. Ярмарка подходила к концу, все серьезные дела, как, например, конкурсы вышивки и животноводства, завершились, большинство стариков разошлись по домам, остались молодые люди со своими девушками и городские шутники. Вот тогда-то истинный, старинный балаганный дух и спускался на «Мир чудес» Уонлесса, но, конечно же, на всех он действовал по-разному. Снаружи каллиопа играла свою любимую мелодию – «Вальс бедной бабочки». Видимо, втайне от Гас, парень, заведовавший кошачьим тиром, внедрил у себя обманку, и в результате деревенские ухажеры, пытавшиеся выиграть пупсика для девушки своего сердца, бросая бейсбольные мячики, обнаруживали, что набитые опилками котята не падают с подставки. Эта ярмарка оказалась более низкопробной, более жульнической, чем планировал местный организационный комитет, но всегда находилась молодежь, которой именно это и нравилось..."

Робертсон Дэвис "Мир чудес": George M. Cohan "Over There"

"...Что до «Мира чудес», то временами казалось, война вот-вот не оставит от нашего балагана даже воспоминаний. Единственным источником музыки в парках развлечений, где мы выступали, были карусели. Карусельные каллиопы играли мелодии с больших стальных дисков, перфорированных прямоугольными отверстиями. Каллиопа работает по тому же принципу, что и механическое пианино, с той лишь разницей, что она гораздо долговечнее и барабаны в ней вращались не под воздействием пружины, а вручную. Музыка эта по большей части была такой, что ассоциируется у нас с каруселями. Кто ее писал? Наверное, итальянцы, потому что она всегда была мягкой, замысловато-мелодичной, за исключением одной новой мелодии, которую Стив – тот парень, что крутил эту штуку – приобрел, чтобы придать аттракциону более современное звучание. Я говорю об американской военной песне этого крикливого типа, – как его: Коэн? – а называлась она «Там, за океаном!».  На каллиопе и в темпе карусели она звучала не очень воинственно, но все ее узнавали, и время от времени какой-нибудь канадский остряк начинал громко петь от начала и до последних строк:

Мы не кончим,

Пока она не кончится

Там, за океаном!.."

Робертсон Дэвис "Мантикора": Феликс Мендельсон-Бартольди "Сын и чужой"

"...Какую оперу ставить? Кто-то был без ума от Моцарта. Соперничающая группа, ненавистная Каролине, полагала, что более подходит Пуччини, — а раз есть пятьсот долларов, какие тут могут быть сомнения: нужно ставить «Турандот»! Решение, конечно, принимали учителя, и преподавательница музыки извлекла откуда-то «Сына и чужого» Мендельсона. Скажем прямо, это была отнюдь не лучшая опера всех времен и народов. Она содержала диалоги — что, с точки зрения ревнителей чистоты жанра, делало ее вовсе не оперой. Но было одно немаловажное достоинство: худо-бедно, а поставить ее в школе все-таки представлялось возможным. Так была выбрана опера «Сын и чужой», которая, когда ею занялись вплотную, оказалась довольно крепким орешком.

Я знал о ней все. Джуди рассказывала мне о том, какая это прелесть, потому что милое простодушие девятнадцатого века находило в ней отклик. Может быть, она была наивна в своих вкусах, а может быть, напротив, изощрена, поскольку разглядела в этой скромной маленькой вещице потенциал и очарование, недоступные пониманию подруг. Я бы сказал, что скорее налицо была комбинация как изощренности, так и наивности. Каролина все уши мне прожужжала о трудностях этой вещи. На пару с другой девушкой им предстояло играть увертюру и аккомпанемент на двух роялях, что гораздо сложнее, чем может показаться. Вдобавок она должна была на сей раз предстать перед зрителями, а не прятаться за сценой. Конечно, как и всегда с Каролиной, никто, кроме нее, не знал, как это нужно играть, а преподавательница музыки и преподавательница, взявшая на себя режиссерские обязанности, и преподавательница рисования, которая готовила декорации, — все они были идиотками, не имели ни малейшего представления о том, что и как нужно делать. Даже для меня у Каролины нашлась сфера, в которой я был непревзойденный авторитет. Не будь мисс Гостлинг такой дурой и не настаивай на том, чтобы все, связанное с постановкой, делалось только в стенах школы, я мог бы собрать бригаду плотников, рабочих сцены, художников и электриков из колборнских ребят, которые проделали бы всю техническую работу молниеносно, с мужским тщанием и мастерством и гарантированным результатом. И Карол, и Джуди, и большинство их подружек согласились с тем, что, несомненно, так оно и было бы, но ни у кого из них не хватило духу предложить такое мисс Гостлинг, которая была, как мы единодушно решили, последним динозавром.

Опера «Сын и чужой» не очень известна. Мендельсон написал ее для частного представления — к серебряному юбилею свадьбы родителей, потому опера имеет столь явно и нескладно семейный характер, в немецком стиле девятнадцатого века. «Вещица в добром старом стиле Бидермейер», — сказал доктор Вольф и дал преподавательнице рисования несколько книг по живописи, которые могли бы оказаться полезными при разработке декораций.

Сюжет довольно непритязателен. Время действия — наполеоновские войны, место — немецкая деревенька; все ожидают прибытия сержанта, занимающегося рекрутским набором. Тут случается один бродяга, красивый мошенник, который выдает себя за сержанта, надеясь таким образом завоевать благосклонность Лизбет, воспитанницы мэра. Однако его разоблачает настоящий сержант, который оказывается Германом, давно потерявшимся сыном мэра; в него-то и влюблена Лизбет. Лучшей была роль бродяги, и вокруг нее начались обычные препирательства: кто должен ее исполнять — девушка, которая умеет играть, но не умеет петь, или же девушка, которая умеет петь, но не умеет играть. Девушке, умевшей играть, в конечном итоге досталась комическая роль мэра, предназначавшаяся в оригинальной постановке, вероятно, человеку, вовсе не умевшему петь: Мендельсон написал для него партию, которая твердо держалась на одной ноте. Джуди, конечно, дали роль Лизбет — у нее было несколько неплохих песен и немножко драматического действия, для которого идеально подходило (или мне казалось, что подходило) ее спокойное обаяние..."

Робертсон Дэвис "Мантикора": Франц Легар "Паганини"

"...19 дек., пт.: Приехал в Санкт-Галлен вскоре после полудня. Городок больше, чем я ожидал, тысяч семьдесят, размер Питтстауна, но так и пропах значительностью. Говорят, это самый высокий (над уровнем моря) город Европы, и воздух здесь разреженный и чистый. Остановился в хорошем отеле (называется «Валгалла» — к чему бы это?) и пошел пройтись, сориентироваться. Снега мало, но все очень здорово украшено к Рождеству. Совсем не в нашем бордельном сев. — ам. стиле. Нашел площадь Клостерхоф, повосхищался ею, но собор оставил на завтра. Пообедал в очень хорошем ресторане («Метрополь»), а оттуда в Stadtheater. Он был перестроен в этом бруталистско-модернистском стиле, здесь все — грубый цемент и вкривь и вкось, ни одного прямого угла или закругленной линии, а потому обстановка для легаровского «Паганини» довольно странная. Музыка — изящно венская. Как всегда проста, звучна и сильна любовь в этих опереттах! Если я правильно понял, Наполеон не отдал Пагу одну из своих графинь, потому что тот не был благородного происхождения. Когда-то я не получил девушку, которую любил, потому что не был евреем. Но Паг произвел много красноречивого шума по этому поводу, тогда как я просто стушевался. Любил ли я Джуди? Или я любил в ней частичку самого себя, как считает доктор Иоганна? Имеет ли это теперь какое-нибудь значение? Да, имеет, для меня..."

Робертсон Дэвис "Мантикора": Arturo Toscanini

"...— Неплохая идея, но где ты возьмешь деньги на букет? Ты же без гроша.

— Я подумал, может, ты сможешь как-нибудь дать мне немного взаймы. Все равно же это для тебя.

— С какой стати? Так я и сама себе могу букет послать. Без всяких посредников.

— Это же просто смешно, неприлично, глупость и дешевка, ни в какие ворота, и если об этом узнает Нетти, а я ей обязательно скажу, она тебе устроит веселую жизнь. Если же букет будет от меня, то никому ничего не нужно будет знать, а если кто и узнает, то скажет, какой я замечательный брат. Или могу пришпилить записку крупными буквами: «С благоговейным трепетом перед Вашими умелыми пальчиками. Ваш Артуро Тосканини»..."

Робертсон Дэвис "Мантикора": Джузеппе Верди "Аида"

"...Школа Каролины была названа в честь епископа Кэрнкросса (видного, по масштабам нашей провинции, деятеля девятнадцатого века) и славилась своими театральными постановками, а также музыкальными классами. Кроме хорошего преподавания каждая школа должна выделяться чем-то еще, и кэрнкросская специализировалась на рождественских пьесах. В год, когда мне исполнилось шестнадцать, тамошним организаторам пришло в голову соединить музыку и драму — в итоге остановились на «Перекрестках» Уолтера Деламара. Каролина мне все уши прожужжала разговорами об этой постановке, потому что там было много музыки и четыре песни и Каролине предстояло аккомпанировать за сценой. Она репетировала дома и говорила о предстоящей премьере так, словно это будет величайшее музыкальное событие с того времени, когда Верди написал «Аиду» для хедива Египта..."

Робертсон Дэвис "Мантикора": Дейм Майра Гесс, Стефан Геллер

"...Впрочем, когда ей было двенадцать, она не сомневалась, что станет новой Майрой Гесс*, и трудилась не жалея сил. Играла она музыкально, что большая редкость даже для людей, которые получают за исполнение большие деньги. Как и отца Нопвуда, ее интересовало и содержание, и техника, а я никак не мог понять, откуда что взялось, ведь обстановка дома к этому отнюдь не располагала. Она исполняла то, с чего начинают все пианисты, — «Вещую птицу» и «Детские сцены» Шумана и, конечно, много Баха, Скарлатти, Бетховена.

Шуман "Вещая птица"

Шуман "Детские сцены"

«Карнавал» Шумана она могла сыграть необычайно уверенно для девочки двенадцати-тринадцати лет. Маленькая интриганка, казалось, исчезала, а ее место занимал кто-то гораздо более значительный.

Шуман "Карнавал"

Мне, пожалуй, нравилось, когда она играла что-нибудь попроще, из того, что выучила давно и хорошо усвоила. Есть, например, один пустячок — вряд ли у него большая музыкальная ценность, — сочинение Стефана Геллера**, по-английски называется «Курьезная история», что вводит в заблуждение относительно истинного смысла оригинального «Kuriose Geschichte». Ей и в самом деле удавалось играть это так, что мороз продирал по коже, но делала она это не нарочито, а утонченно, а-ля Ганс Андерсен. Я любил слушать, как она играет, и, хотя в другое время она могла мучительски мучить меня, мы, казалось, достигали взаимопонимания, когда она играла, а я слушал и поблизости не было Нетти..."

* Дейм Майра Гесс (1890–1965) — английская пианистка.

** Геллер, Стефан (1813–1888) — венгерский пианист и композитор. Его этюды готовят начинающих к исполнению романтических произведений.

Стівен Кінг "Воно": Annette Funicello "Tall Paul"

"...Там, де й завжди, на своєму постаменті, стояла статуя Пола Баньяна, сокира на плечі, сам, задерши голову, зирить на небо, губи розтягнуті у вічній оптимістичній усмішці міфічного героя. Лава, яку було розрубано навпіл, стояла цілою й неушкодженою, дякуємо, ми такі раді. Гравій, там, де Високий Пол ("Ой, він мій янгол", - маніакально проспівала Аніта Фунічелло* в голові Річі) ступив своєю велетенською ногою, був бездоганно рівним, за винятком того місця, де його посунув Річі, коли впав..."

* "Tall Paul" - перша виконана жінкою пісня, яка потрапила в рок-н-роловий хіт-парад, записана актрисою і співачкою Annette Funicello (1942-2013).

Стівен Кінг "Воно": Judas Priest, Iron Maiden, Danny & The Juniors

"...І от тепер він знову опинився тут, Річі Тозієр, котрий отримав зрештою весь той рок-н-рол, якого йому колись бажалося... і з’ясував, на щастя, що цього недостатньо. Його погляд метнувся до стенду перед Міським центром, і він, з певного чину моторошним передбаченням побачив таке:

14 ЛИПНЯ

ХЕВІ-МЕТАЛ-МАНІЯ

"ДЖУДАС ПРІСТ"

"АЙРОН МЕЙДЕН"

КУПУЙТЕ КВИТКИ ТУТ

АБО

У БУДЬ-ЯКОМУ ВІДДІЛКУ МЕРЕЖІ "ТІКЕТРОН"

"Десь по дорозі вони загубили згадку про "здорову розвагу", - подумав Річі, - але, наскільки я можу судити, це єдина відмінність.

І почув Денні & "Джуніорів", віддалено і приглушено, немов голоси, що долітають довгим коридором з якогось дешевого радіоприймача: "Рок-н-рол ніколи не помре, йому немає кінця... він увійде в історію... ось побачиш, друже мій, він завжди буде в наших серцях*..."

* Цитата з хіта вокального гурту "Danny & The Juniors" - "Rock and Roll Is Here To Stay" ("Рок-н-рол прийшов, щоб залишитись")

Стівен Кінг "Воно": Frankie Ford "Sea Cruise", Eddie Cochran "Summertime Blues", Fats Domino, Buddy Holly, Screamin Jay Hawkins, The Dovells

"...Ці ритми робили дещо більше, ніж просто радували Річі. Вони допомагали йому почуватися більшим, дужчим, сповненим життя. Коли Френкі Форд співав "Морський круїз", або Едді Кокрен співав "Меланхолію літньої доби", Річі натурально переповнювався щастям. У цій музиці бриніла потужність, яка, здавалося, повноправно належить усім щуплим дітям, товстим дітям, потворним дітям, сором’язливим дітям - невдахам усього світу, коротше кажучи. У ній він відчував відчайдушно шалену електричну напругу, яка мала силу як убивати, так і підносити. Він боготворив Фетса Доміно (поряд з яким навіть Бен Генском  здався б сухорлявим і струнким) і Бадді Холлі, котрий, точно як Річі, носив окуляри, і Верескливого Джея Гокінса, який вистрибував на своїх концертах із труни (чи принаймні так чув Річі), і "Довеллз", які танцювали не згірш чорних..."

Frankie Ford "Sea Cruise"

Eddie Cochran "Summertime Blues"

 Fats Domino

Buddy Holly

Screamin Jay Hawkins

The Dovells

Робертсон Дэвис "Мантикора": Мендельсон "Свадебный марш"

"...Эффект превзошел все мои ожидания. Публика разразилась охами и ахами — как восторженными, так и неодобрительными. А когда мы с Жабой шли по проходу под хриплые звуки музыки Мендельсона, все взгляды были прикованы не к невесте, а ко мне. Но самое главное — я услышал, как одна из женщин прошептала, со скрытым смыслом, которого я не понял: «А этот малыш, сынок Боя Стонтона, весь в папашу». Чуть позже, когда мы ели мороженое с пирожными за счет комитета, Жаба пыталась подлизаться ко мне, но я оставался холоден. Если выжал из апельсина все соки, пора его выбрасывать — таково было тогда мое жизненное кредо..."

Робертсон Дэвис "Мантикора": Вагнер "Лоэнгрин"

"...Невестой была девочка, которой поручили эту роль за успехи в воскресной школе, а не за внешние достоинства, и хотя звали ее Мертл, однокашникам она была известна как Жаба Уилсон. Мелодион заиграл свадебный хор из «Лоэнгрина», и Жаба в сопровождении шести других маленьких девочек направилась к нам самым медленным шагом, что производило впечатление не столько церемонности, сколько неохоты.

Жабу разодели в пух и прах — на ней был свадебный наряд, над которым не одну неделю потрудилась ее мать и бог знает сколько еще других дам. Фигурой она была эдакая кубышечка, но атласа и кружев на нее не пожалели, а венок и фата скрывали лицо. Центром внимания должна была стать Жаба, но моя бабушка и Нетти позаботились об этом..."

Стівен Кінг "Воно": Jerry Lee Lewis, The Penguins, Frankie Lymon & Teenagers, Gene Vincent and His Blue Caps, Freddy Cannon, Frank Sinatra, Chuck Berry, Little Richard

"... Далі на галявині Міського центру йому було видно стенд, на якому березневого дня яскраво синіми літерами сяяло оголошення:

АГОВ, ЮНЬ!

УЖЕ 28 БЕРЕЗНЯ

РОК-Н-РОЛОВЕ ШОУ АРНІ "ВУ-ВУ" ҐІНЗБЕРГА

ДЖЕРІ ЛІ ЛЬЮЇС

"ПІНГВІНИ"

ФРЕНКІ ЛАЙМОН & "ТИНЕЙДЖЕРИ"

ДЖИН ВІНСЕНТ & "БЛУ КЕПС"

ФРЕДДІ "БУМ-БУМ" КЕННОН

ВЕЧІР ЗДОРОВОЇ РОЗВАГИ

Це був концерт, на який Річі дуже хотілося б потрапити, але він розумів, що не має на це жодного шансу. До уявлень його матері про здорову розвагу не входив Джері Лі Льюїс, який повідомляяє американській молоді про те, що "в нас уже є курчата в коморі, чиїй коморі, якій коморі, моїй коморі". Як на те пішло, не входив також і Фред Кеннон, чия "милочка з Талахасі має високе шасі". Вона була готова визнати, що підлітком-малявкою віддала данину моді й упаданню за Френком Сінатрою (якого сама називала Френкі Чванько), але, як і мати Біла Денбро, смертельно ненавиділа рок-н-рол. Від Чака Беррі її кидало в жах, вона проголошувала, що від Річарда Пеннімена, ідомого його підлітковому й передпідлітковому електорату як Малюк Річард, їй хочеться "ригати, як курці"..."

Стівен Кінг "Воно": Frankie Lymon & Teenagers "I'm Not a Juvenile Delinquent"

"...Усі вони сидітимуть удома, дивитимуться Джиммі Додда з Мишкетирами в "Клубі Мікі Мауса", або як в "Америкен Бендстенді" Френкі Лаймон співає "Я не малолітній правопорушник"*, у той час як Річі рятуватиме свою сраку, прориваючись крізь відділи дамської білизни й кухонного причандалля в напрямку іграшкового відділу, і піт стікатиме йому по спині в улоговину між сідницями, і його нажахані яйця підтягнуться так високо, що йому здаватиметься, ніби вони звисають йому на пупок. Авжеж, їм легко було сміятися. Га-де-га-га-га..."

* Frankie Lymon (1942-1968) - соліст підліткового афроамериканського гурту "Teenagers", "I'm Not a Juvenile Delinquent" - його хіт 1956 року.

Стівен Кінг "Воно": Van Morrison "Gloria", The Trashmen "Surfin' Bird",Bruce Springsteen "No surrender"

"...Усі інші бачили в ньому Класного Блазня, Шаленого Дотепника, і він гладесенько й легко знову увійшов у цю роль. "Ах, усі ми гладесенько й легко входимо знову у свої старі ролі, хіба ви цього не помічали?" Але хіба в цьому було щось аж таке надзвичайне? Він вважав, що так, мабуть, відбувається під час будь-якої зустрічі з нагоди десяти- чи двадцятиріччя випуску - шкільний кумедник, який у коледжі відкрив у собі покликання до священництва, після пари келишків майже автоматично обертається на того взезнайка, яким він колись був; Великий Літературний ум, який піднявся на торгівлі ваговозами "Дженерал Моторз", раптом починає пащекувати про Джона Ірвінга й Джона Чівера; парубок, який колись суботніми вечорами грав із "Місячними псами", а став професором математики в Корнельському університеті, раптом, сам того не очікуючи, опиняєтьсяя на сцені з місцевим гуртом, з гітарою "Фендер" на плечі й зіз радісною п’яною люттю волає "Глорію" й "Прибійного птаха"*. Чи не Спрінгстін про це якось казав? Не відступай дитятко, не зраджуй**... але в старі рефрени легше вірити, коли вони крутяться на вертушці, та ще й після пари чарочок або куріння доброї панамської червоної..."

* "Gloria" (1964) - ритмічно-нервова пісня ірландського співака Вена Моррісона, яка сьогодні входить до репертуару багатьох рок- і панк-гуртів; 

"Surfin' Bird" (1963) - дуркуватого тексту забійний хіт американського гурту "The Trashmen", що часто переспівується виконавцями різних стилів.

** Слова з рефрену пісні Брюса Спрінгстіна "No surrender" (1984): "Ми дали обіцянку і присягнули, що завжди її пам’ятатимемо. Не відступай, дитятко, не зраджуй кровних братів серед грозової ночі і клятву, якої мусимо додержати".

Робертсон Дэвис "Пятый персонаж": "God Save the King" (автор музыки неизвестен), "O Canada" (Каликса Лавалле),"The Maple Leaf Forever" (Alexander Muir)

"...Причину, приведшую такую прорву людей в этот зал, ясно обозначали «Юнион Джек», которым был застлан наш стол, и транспарант, подвешенный прямо к верхней кромке ядовитых джунглей. «Родной город приветствует своих отважных сынов, вернувшихся с фронта» — кричал он красным и синим по белому. При первых же звуках гимна все мы вытянулись по стойке смирно и так и стояли, пока рояль, скрипка и тромбон наяривали «Боже, спаси короля», «О Канада», а для полного комплекта еще и «Вечный кленовый лист». Но и потом мы не набросились с непристойной жадностью на изысканнейшие блюда этого вечера. Нет, мы начали с патриотического концерта, иже долженствовал отточить остроту наших переживаний до последнего мыслимого предела..."

God Save the King

O Canada

The Maple Leaf Forever

Робертсон Дэвис "Пятый персонаж": "Чу Чин Чоу / Chu Chin Chow" (Frederic Norton)

"...На следующий вечер знакомства и удачливость помогли Диане раздобыть два билета в Королевский театр на «Чу-Чин-Чоу»*. Я снова испытал огромное потрясение, пусть и совсем в ином роде, — ведь все мое прежнее знакомство с театром ограничивалось армейской самодеятельностью. За время войны я дважды использовал свои увольнительные для поездок (весьма кратковременных) в Париж; не помню уж, на первый или на второй раз мне пришло в голову разыскать театр Робер-Гудена, однако это здание давно уже снесли. Можно только поражаться моей тогдашней наивности, поразительному отсутствию чувства исторического времени. Это чувство пришло ко мне гораздо, гораздо позднее..."

* «Чу-Чин-Чоу» — музыкальная комедия Ф. Нортона.

Робертсон Дэвис "Пятый персонаж": Игорь Стравинский "Весна свщенная", Морис Равель "Болеро"

"...Смазливое личико — хорошее приданое, но ненадежный капитал, замужней женщине его хватает ой как ненадолго. Леола, Бой и я, все мы были уже не первой молодости, мне давали даже чуть больше моих тридцати двух лет, Бою — чуть меньше (он и вправду был младше, но всего на два месяца). Леола была младше нас на какой-то неполный год, но все еще сохраняла повадки юной девушки, мало соответствовавшие ее возрасту и положению. Она не ленилась на уроках по бриджу, маджонгу, гольфу и теннису, каждый месяц она через силу, но все-таки домучивала очередную «книгу месяца», и только четырехтомная «Кристин, дочь Лавранса» оказалась свыше ее сил; она с озадаченным видом слушала пластинки «Весны священной» и с каким-то не таким, как надо, восторгом «Болеро» Равеля, но все это было как горох об стенку, никакие премудрости в голове Леолы не откладывались, а только порождали у нее недоумение и горькое ощущение собственной никчемности.."

Игорь Стравинский "Весна свщенная"

Морис Равель "Болеро"

Робертсон Дэвис "Пятый персонаж": "Roses of Picardy" (Haydn Wood)

"...Как и обычно, я недооценил Боя. На обеденном столе меня ждали записка и бутылка вина. За время пути Бой спускался ко мне три или четыре раза; очень жаль, объяснял он, но здешние правила не позволяют мне пригласить тебя к нам, в первый. Леола не приходила, однако она помахала мне рукой на корабельном концерте, где одаренные пассажиры пели «Розы Пикардии» и рассказывали анекдоты, а мичман (в те времена на пассажирских судах держали еще так называемых мичманов, они трубили в рожок, созывая пассажиров к обеду, и делали что-то еще в том же роде) танцевал вполне приличный хорнпайп..."

Барбара Вайн "Черный мотылек": Бетховен "К Элизе"

"...Сара ждала. Радио, которое так и не приглушили, играло музыку, какую обычно можно услышать, позвонив в офис фирмы и ожидая, пока примут твой заказ. Вот-вот раздастся голос: «Пожалуйста, подождите. Наши агенты ответят на ваш звонок». Бетховен, «К Элизе». «Джейсон», думала она, чем плохо это имя? Язон, греческий герой, добыл золотое руно, стал царем и женился на Медее. Дэвид — тоже герой, и звучит немного похоже на «Джейсона», но ведь не кажется нелепым, и Адам…"

Барбара Вайн "Черный мотылек": Гуго Вольф (Хуго Вольф)

"...Знаменитая актриса, дружившая с Джеральдом Кэндлессом, продекламировала вторую часть «Улисса» Теннисона. Менее известный актер, также бывавший в Ланди-Вью-Хаусе, прочел «Иордан» Герберта. Урсула, сидевшая в первом ряду с дочерьми по правую и по левую руку (младшая, прячась под огромной черной шляпой, то и дело заходилась в рыданиях), подумала, как неуместен «Иордан» на поминках по ярому атеисту. Уж о Джеральде никак нельзя сказать, что он воспевал Бога, а потому не завидовал тем, кто восторгается соловьем и весной.

Певец, исполнивший песню Гуго Вольфа*, был Урсуле незнаком. Участников торжества выбирала Хоуп. Скорее всего, тех, кого бы пригласила на свои поминки, если бы задумалась. Роджер Паллинтер, худой и старый, опираясь на два костыля (он страдал артритом), прочел свои стихи. Надо же, подумала Урсула, он еще что-то пишет. Колин Райтсон, тоже дряхлый старик, произнес речь. Настоящий панегирик, решила Урсула. Какое странное ощущение — смотреть на человека, который был когда-то твоим любовником, слушать его голос и не чувствовать ничего — ничего, кроме нетерпения и легкой неприязни..."

* Гуго Вольф (1860–1903) — австрийский композитор.

Стівен Кінг "Воно": "Peppermint Twist" (Joe Dee and the Starliters, Sweet)

"... - Скажи своїм друзям, що яя останній з вимираючої раси, - щирилося Воно своєю проваленою посмішкою, хитливо шкандибаючи нею вниз сходами ґанку. - Єдиний, хто вижив, з помираючої планети. Я прийшов, аби пограбувати всіх жінок... зґвалтувати всіх чоловіків... і навчивсяя танцювати "М’ятний твіст"*!..."

* "Peppermint Twist" (1962) - великий хіт поп-гурту "Joe Dee and the Starliters", пісняя знову стала хітом у 1974 у виконанні британського глем-рок-гурту "Sweet".

Joe Dee and the Starliters

Sweet

Стівен Кінг "Воно": Michael Jackson, Paul McCartney "The Girl Is Mine"

"... - Гаразд, о сьомій, - кивнув Білл, оббігаючи присутніх серйозними очима. - І будьте обережними. Усім варто пам’ятати, що ніхто з нас насправді не розуміє, що ми р-р-робимо. Думайте про те, як про рекогносцировку. кщо щось побачите, не вступайте в бійку. Тікайте.

- Я коханець, не боєць, - промовив Річі замріяним Голосом Майкла Джексона*..."

* Фраза з балади Пола Маккартні та Майкла Джексона "The Girl Is Mine" (1982).

Стівен Кінг "Воно": James Brown "Get Up Offa That Thing"

"...- Величенький птах.

- Так, але не такий приязний, як у "Сезам-стрит".

Річі дико засокорив:

- Відповідь від Деррі Джеймсу Бравну, Утнему Класну Штуку!* Ох, д-і-і-і-тоньки, чи ми є благословенні, а чи ми є прокляяті?..."

* Річі обігрує слова хіта 1976 року Джеймса Бравна "Get Up Offa That Thing" ("Піднімай своє гузно й танцюй, поки тобі сезам не відкриється").

Стівен Кінг "Воно": Ozzy Osbourne

"... - То ви, друзі, бажаєте почути цю історію чи ні? - перепитав Річі. - Мені-то взагалі без різниці, хоч так, хоч інак. Біпікайте, якщо захочеться. Я прийму образу. Я маю на увазі, що ви дивитеся на чоловіка, який одного разу взяв інтерв’ю в Оззі Озборна..."

Стівен Кінг "Воно": Phil Ochs "Here's to the state of Richard Nixon"

" ...А чи ця , сьома сутність, чорна? Ні, нічого спільного  с Х.Репом Бравном чи Грандмастером Флешем, тільки не в цього парубка, цей парубок носив прості білі сорочки та скромні-аж-ніякі слакси "Джей Сі Пенні" і, просиджуючи їх у кабінці бібліотеки  Мейнського університету, писав роботи про джерела коментарів та ймовірні зручності  ISBN у каталогуванні книжок, тим часом як за стінами проходили протестні марші, і Філ Окс співав: "Річарде Ніксоне, знайди собі для життя  якусь іншу країну"*, і солдати гинули  з вирваними нутрощами  за якісь селища, назв яких самі не спроможні були  вимовити..."

* Phil Ochs (1940-1976) - співак. автор дошкульних пісень протесту, активіст руху  проти війни у В’єтнамі; "Here's to the state of Richard Nixon" - його пісня 1974 р.

Пер Валё, Май Шёвалль "Полиция, полиция, картофельное пюре!": Frank Sinatra

"...Я по природе любопытен и люблю изучать людей, поэтому я сидел и почти что подслушивал. Пальмгрен и датчанин говорили о делах, и я не понял, о чем шла речь, но они несколько раз упомянули Родезию. Этого Пальмгрена просто распирали всякие планы и идеи, он сам сказал за столом об этом. Потом много говорили о разных темных аферах. Женщины болтали о том, о чем обычно болтают женщины такого рода. Тряпки, поездки, общие знакомые, приемы и прочее. Фру Пальмгрен и самая молодая из дам говорили о какой-то женщине, сделавшей операцию грудей, которые были плоскими, а после этого стали упругими, как теннисные мячи, и чуть ли не упирались в подбородок. Потом Шарлотта Пальмгрен рассказала о приеме в Нью-Йорке, на котором был Фрэнк Синатра и кто-то по прозвищу Бутерброд всю ночь поил компанию шампанским. И остальное было не лучше. Что в «Твильфите» есть шикарные бюстгальтеры по семьдесят пять крон за штуку. Что летом жарко носить парик и приходится укладывать волосы каждый день..."

Джон Ле Карре "Особо опасен": Рахманинов, Чайковский, Прокофьев

"...— Послушай, Исса, — сказала она примирительным тоном, возвращаясь к содержимому рюкзака. — Мистер Брю заботится не только о том, чтобы тебя накормить. Смотри, что он прислал.

Однотомное издание в бумажной обложке тургеневских повестей «Вешние воды» и «Первая любовь».

Сборник чеховских рассказов. И то и другое по–русски.

Мини–плеер (взамен ее устаревшего магнитофона) с компакт–дисками классической музыки Рахманинова, Чайковского и Прокофьева. И даже — предусмотрительность Эрны не знает границ! — с запасными батарейками..."

Рахманинов

Чайковский

Прокофьев

Джон Ле Карре "Особо опасен": Брамс

"...Новый навесной замок пружинисто открылся, она толкнула двумя руками тяжелую железную дверь и услышала музыку по радио, кажется Брамса. Она стояла на пороге, охваченная страхом и стыдом и безнадежной до тошноты печалью по поводу предстоящего. Он лежал под арочным окном на импровизированной постели, с головы до ног укутав в коричневое одеяло свое долговязое тело, так что с одного конца торчала тюбетейка, а с другого — шикарные носки Карстена. Рядом на полу он аккуратно выложил все необходимое для переезда в очередную тюрьму: седельная сумка из верблюжьей кожи, многократно сложенное черное пальто, карстеновские мокасины и дизайнерские джинсы. Интересно, кроме носков и тюбетейки, на нем еще что–нибудь было? Она прикрыла за собой дверь и остановилась. Их разделяла огромная комната..."

Джон Ле Карре "Особо опасен": Чайковский

"...А в разных концах мансарды они сидели, слушая Чайковского, когда он вдруг вскочил, выключил магнитофон и, снова усевшись на сундук возле арочного окна, принялся декламировать патриотические чеченские стихи про горы, и реки, и леса, и безответную любовь благородного охотника, время от времени — то ли по своей прихоти, то ли, как ей казалось, когда он знал, про что стихи, — переводя отдельные строки на русский и при этом сжимая в ладони золотой браслет, — это было вчера вечером или в субботу?.."

Джон Ле Карре "Особо опасен": Малер

"...Всю неделю он размышлял об этом загадочном банковском мире, где ты знаешь о человеке, которому даешь деньги, в сущности, не больше, чем о том, кто их напечатал. Что касается этих пятничных сеансов, то его приоритеты, по контрасту, определяло настроение не в меньшей степени, чем целесообразность. В хорошем настроении Брю мог провести вечер за реорганизацией благотворительного фонда своего клиента и даже не выставить ему за это счет; в игривом состоянии его могло потянуть к делам фермы по разведению племенных жеребцов, или какого–нибудь спа, или сети казино. Когда же приходило время сводить балансы — эти навыки пришли к нему не столько с семейными генами, сколько с тяжелым опытом, — он предпочитал под музыку Малера анализировать перспективы брокеров, венчурных капиталовложений и конкурирующих пенсионных фондов..."

Джон Краули "Роман лорда Байрона": Paul McCartney, John Lennon, Elvis Presley

"...Мне, как ни странно, Байрон представляется не соблазнителем — и уж конечно же, не насильником — а скорее объектом обольщения. Скажем, Пол Маккартни и Джон Леннон в молодости наверняка в избытке предавались сексу — по тем же причинам, что и Байрон, — однако никто не изображает их сатирами. Просто вокруг них вилось множество девушек, которые их вожделели. И женщины постарше. Так оно и было. И даже Элвис — склонный скорее к женственности, пассивный предмет обожания — любил не только своих приятелей, но и девушек — главным образом, как мне кажется, за их ласку..."

Paul McCartney

John Lennon

Elvis Presley

Джон Краули "Роман лорда Байрона": Скарлатти

"...Али не догадывался — не мог и вообразить! — что кроткая девушка, о которой он не переставал думать, с легкостью рисовала себе картину, для него немыслимую, — правда, не отваживаясь ни намеком, ни действием приблизить ее воплощение. Она не менее точно, чем лорд Сэйн, знала, какую цену дадут на рынке ей и ее приданому, и ясно понимала, что союз с нею мало чем поправит финансовое положение Али, о котором также была осведомлена (даже чистейшие женские души способны на подобные расчеты, как способны сыграть сонату Скарлатти* или спеть песню Мура — это умение весьма часто входит в число их достоинств)..."

* Сложно сказать о котором Скарлатти идет речь, Доменико

или Алессандро