Стивен Фрай "Неполная и окончательная история классической музыки": Верди "Навуходоносор (Набукко)"

"...Верди почти сдался. Вот посмотрите на него — он потерял жену и детей, бросил хорошую работу в родном городе, добился небольшого, но все-таки успеха с первой своей оперой, а теперь провалил вторую. Не на такое начало он уповал. В общем, Верди решил махнуть на это дело рукой. И даже посетил оперного импресарио, человека по фамилии Мерелли, причем с совершенно определенной целью — сказать, что надумал бросить все к чертовой матери. Однако у Мерелли имелась другая идея.

К Мерелли обратился либреттист Солеро, показавший ему «книжечку», как это принято называть в оперных кругах, посвященную истории Навуходоносора, — действие разворачивается в Иерусалиме и Вавилоне 568 года до Р.Х. Не обращая внимания на протесты Верди, Мерелли сунул ему манускрипт в руки, вытолкал композитора из дома и запер за ним дверь. Верди несколько минут взывал с улицы к совести коллеги, но тщетно. Обуреваемый отчаянием, он удалился в ближайшую кофейню и потребовал, чтобы ему подали чашку эспрессо.

Когда принесли кофе, либретто упало на пол да и открылось. Как раз на той странице, где Верди смог прочитать слова «Va, pensiero, sull’ali dorate» — «Лети, мысль, на золотых крыльях». Мозг его немедля начал перебирать сокрытые в этих словах музыкальные возможности. Верди задумался. Через несколько минут он надел пальто, бросил на столик несколько монет и поспешил домой. Ко времени, когда он добрался до дому, в голове его почти целиком сложился один из хоров новой оперы. Все, что осталось сделать Верди, — это, так сказать, «скопировать» хор, перенести его из головы на бумагу. То был «Хор иудейских рабов» — опера «Набукко». Она произвела переворот в карьере Верди, полностью изменив путь, по которому шла итальянская опера. Всего лишь за год она сумела вновь воцариться в мире, а Верди обратился в знаменитейшего ее композитора...

...Еще одной причиной успеха «Набукко» могло быть состояние, в котором пребывала тогда Италия. Итальянским националистам оставалось дожидаться объединения страны еще лет двадцать без малого, так что символика «Набукко», с ее порабощенными героями, от соотечественников Верди не ускользнула. «Va, pensiero» обратился в национальную музыкальную заставку, коей открывался каждый эпизод борьбы с австрийскими угнетателями..."

Маша Гессен "Совершенная строгость. Григорий Перельман: гений и задача тысячелетия": Бах " Концерт для двух скрипок Ре минор"

"...В последнем интервью, записанном в 1983 году для биографического документального фильма, 80-летний Колмогоров попросил режиссера Александра Марутяна, чтобы изображение дома, где математик жил с Александровым, сопровождалось ре- минорным концертом Иоганна Себастьяна Баха для двух скрипок..."

Маша Гессен "Совершенная строгость. Григорий Перельман: гений и задача тысячелетия": Камиль Сен-Санс "Интродукция и рондо каприччиозо"

"...Чуть больше Рукшину повезло с музыкой. Когда Гриша пришел в кружок, его музыкальные пристрастия ограничивались стройными классическими инструментальными произведениями, прежде всего скрипичными соло. Корпя над задачей, Перельман иногда издавал звуки, которые его однокашники описывали как "вой" или "акустический террор", причем сам Гриша объяснял, что только что воспроизвел, например, "Интродукцию и рондо каприччиозо" Сен- Санса, сочинение для скрипки с оркестром, известное своей прозрачностью и выдающимся соло для скрипки. Во время совместного пребывания в пионерлагере Рукшину удалось заинтересовать своего ученика вокальной музыкой. Перельман одобрил низкие голоса, постепенно добрался до сопрано, но начисто отверг попытки Рукшина заинтересовать его пением кастратов: "Меня неестественные вещи не интересуют"..."

Пол Остер "Музыка случая": Моцарт, Гайдн

"...Он настроил радио на волну, передававшую классику, и тотчас узнал музыку, знакомую, слышанную не раз. Это было анданте, часть пьесы для струнного квартета, восемнадцатый век, однако Нэш, зная ее наизусть, никак не мог вспомнить, чья она. Он быстро прикинул: Гайдн или Моцарт, но на том и застрял. Сначала ему показалось, что Гайдн, потом показалось, что Моцарт. Может быть, один из квартетов Моцарта, посвященных Гайдну, подумал тогда Нэш, но точнее не угадал. В какой-то миг они оба будто возникли в звуках и будто бы в них слились. Однако у Гайдна была одна судьба — он дожил до почтенного возраста, до придворных званий и милостей, до всех тех радостей жизни, какие мог предложить его век. А Моцарт умер молодым и бедным, и похоронили его в общей могиле..."

Моцарт

Гайдн

Пол Остер "Музыка случая": Моцарт "Женитьба (Свадьба) Фигаро"

"...По вечерам перед сном он теперь начал записывать, сколько камней уложил за день. Цифры были для него не важны, однако дней через десять-двенадцать ему стал нравиться сам процесс, и скоро он читал свои записи почти с тем же удовольствием, с каким когда-то читал в утренней газете отчет о боксерских матчах. Поначалу он себе говорил, будто ему нравится вести подсчет статистики ради, но спустя некоторое время почувствовал, что причина глубже, что он будто пытается так отследить свой путь, не дает себе затеряться в прошлом. В начале декабря он уже знал, что это его дневник, его путевой журнал, где цифрами он записал свои самые потаенные мысли.

По вечерам в фургоне он слушал «Женитьбу Фигаро». Иногда, когда начиналась одна из самых красивых арий, он представлял себе, будто это поет для него Джульетта, будто слушает ее голос..."

Пол Остер "Музыка случая": Billie Holiday

"...— Не включить ли нам музыку? — спросил он, ухватившись за первое, что пришло в голову.

Не успела она ответить, как Нэш опустился на корточки к груде кассет, сваленных под кофейным столиком. Рылся он там, среди своих опер и прочей классики, наверное, почти минуту и наконец извлек пленку с песнями Билли Холидей, «Лучшие хиты Билли».

Девушка нахмурилась, сказав, что песни эти «немодные», но когда Нэш предложил ей потанцевать, то откликнулась живо и была даже, кажется, растрогана, как будто бы ей предлагалось свершить некое забытое ритуальное действо — например, пойти вместе пособирать в деревянную бадью яблоки. Однако Нэш, любивший танцевать, думал лишь о том, как бы проще с собой справиться. Он вел хорошо, уверенно, кружа по гостиной небольшими кругами, и она вскоре поймала ритм, оказавшись изящней, чем он ожидал. Несмотря на высокие каблуки, ножка у нее была удивительно легкая..."

Пол Остер "Музыка случая": Франсуа Куперен "Таинственные баррикады", Бах «Тетрадь Анны-Магдалены Бах», «Хорошо темперированный клавир»

"...К счастью, все ноты он возил с собой и недостатка в них не было. С тех пор как Нэш продал фортепьяно, казалось, бессмысленно их хранить и пора выбросить, однако ему не хватало духа, и они целый год проездили у него в багажнике. Примерно с десяток сборников: «Избранные пьесы» (Бах, Куперен, Моцарт, Бетховен, Шуберт, Барток, Сати), два сборника этюдов Черни и толстенный альбом джазовых композиций и блюзов в переложении для фортепьяно. На следующее утро Меркс привез синтезатор, и пусть это была нелепая, жалкая электроника — скорее действительно игрушка, чем инструмент. — Нэш тут же, счастливый, достал его из коробки и пристроил на кухонном столе. Несколько вечеров подряд все время между ужином и сном он играл бесчисленные упражнения, разрабатывая окостеневшие суставы, а заодно знакомясь с клавиатурой — с непривычным звуком и ходом клавиш. В этом смысле синтезатор был похож скорей не на фортепьяно, а на клавесин, и, когда на третий день Нэш перешел от этюдов к пьесам, он обнаружил, что на нем лучше играть вещи старые, написанные до изобретения фортепьяно. Потому он переключился на все до девятнадцатого века: «Тетрадь Анны-Магдалины Бах», «Хорошо темперированный клавир», «Таинственные баррикады». Играя «Баррикады», он постоянно представлял себе стену и вскоре заметил, что обращается к этой пьеске чаще, чем к другим. Игралась она одним пальцем, короткая, всего на две с небольшим минуты, медленная, размеренная, с частыми паузами и повторами. Мелодия замирала, снова начиналась, и снова замирала, и снова устремлялась вперед, к разрешению, которого так и не наступало. Что это были за баррикады? Нэш вспомнил, как когда-то читал, что смысл названия так и остался для всех загадкой. Кто-то из критиков теперь в нем усматривал шутливый намек на тогдашние неприступные дамские корсеты, кто-то считал, что Куперен говорил о гармонии, которая не давалась ему в этой пьесе. Сам Нэш не знал, что и думать. Он знал только то, что его «Баррикады» — стена среди поля, но к названию это не имело никакого отношения..."

 Франсуа Куперен "Таинственные баррикады"

Бах «Тетрадь Анны-Магдалены Бах»

Бах «Хорошо темперированный клавир»

Пол Остер "Музыка случая": Моцарт "Requiem", Верди "Messa da Requiem"

"...Тяжелее всего было по вечерам, когда работа заканчивалась и он один возвращался в фургон. Тогда ему больше всего не хватало Поцци, а в самые первые дни тоска и отчаяние порою так одолевали, что не было сил приготовить ужин. Один или два раза он вечером вовсе не ел, а брал бутылку «Бурбона» и шел в гостиную, где включал на полную громкость «Реквием» Моцарта или Верди, и под рыдание музыки сидел и буквально плакал, вспоминая о Поцци, и тот, превратившись в частицу земли, в крохотную пылинку, в часть праха, из которого был сотворен, будто бы тоже несся в вихре звуков и голосов. В классической оркестровке горе становилось терпимей, и Нэш с головой погружался в его грозные, неосязаемые глубины..."

Моцарт "Requiem"

Верди "Messa da Requiem"

Пол Остер "Музыка случая": "Иерусалим (And did those feet in ancient time…)" (муз. Хьюберт Пэрри, сл. Уильям Блейк)

"...На десерт у них был обыкновенный шоколадный слоеный торт, какие в замороженном виде продаются в каждом «А & Р», однако Нэш его внес с такой помпой, будто лорд-церемониймейстер корону для королевы. Неожиданно, проникшись торжественностью момента, он вдруг ни с того ни с сего запел гимн, которого не пел с детства. «Иерусалим», на слова Уильяма Блейка. Он не пел его двадцать лет, однако слова вспомнились сами и полились так, как будто Нэш два месяца репетировал, готовясь к этому дню. Слушая как бы со стороны, как он поет про «кипящее злато», «сраженья ума» и «темные мельницы сатаны», он вдруг почувствовал, до чего мучительны и прекрасны эти слова, и пел их так, словно изливая в них собственную тоску, собственные печаль и радость, поселившиеся в нем с первого дня жизни в этом фургоне. Мелодия была трудная, однако кроме нескольких нот в первом куплете, где Нэш сфальшивил, он спел все правильно, голос его не подвел. Он сейчас пел так, как когда-то только мечтал, и знал, что ему это не кажется, по тому, как смотрели на него Поцци и девушка, как они его стали слушать, когда, сообразив, откуда исходит звук, потрясенные, повернулись к нему. Они дослушали до конца, а потом, когда Нэш сел, смущенно им улыбнувшись, захлопали в ладоши и хлопали до тех пор, пока он наконец не встал и не поклонился им еще раз..."

Пол Остер "Музыка случая": Бетховен "Симфония №1"

"...Звонок на входной двери исполнил первые такты бетховенской «Первой симфонии». От неожиданности оба глупо заулыбались, но откомментировать не успели, так как дверь распахнулась и чернокожая горничная в накрахмаленном сером форменном платье пригласила их в дом. Она провела их через большой вестибюль, с полом, выложенным черной и белой плиткой, мимо расставленных в беспорядке статуй (обнаженной лесной нимфы без правой руки, охотника без головы и безногой лошади, державшейся на постаменте на железном торчавшем из брюха штыре), через столовую с высокими потолками и огромным столом орехового дерева в центре, в тускло освещенный коридор, где по стенам висели небольшие пейзажи, и постучала в тяжелую деревянную дверь..."

Пол Остер "Музыка случая": Бах, Моцарт, Верди

"...Смыслом жизни у него теперь была скорость, и он весело садился за руль, заводя движок и врезываясь в пространство. Это было как жажда или как голод, который нужно было утолить любой ценой. Все мелькало, летело мимо, и от этого Нэшу казалось, будто он один только и существует на свете. Он был неподвижной точкой, вокруг которой вертелось все, точкой покоя посреди изменявшейся, уносившейся в никуда жизни. «Сааб» был святая святых, его защитным панцирем, где Нэш был неуязвим. Пока он сидел за рулем, прошлое отлетало прочь, все до последней крупицы. Это не означает, что Нэш никогда ни о чем не вспоминал, но воспоминания больше не причиняли боли. Возможно, отчасти причиной этому была музыка, бесконечные пленки — Моцарт, Бах или Верди, — которые он все время слушал, и звуки ее будто бы вырывались откуда-то у него изнутри, изливались наружу в пролетавшие за окошком пейзажи, превращая реальность в отражение мыслей. Через три или четыре месяца ему стоило только захлопнуть дверцу, как он будто бы сбрасывал тело, а когда включал зажигание и нажимал на педаль, музыка уносила его в невесомость..."

Пол Остер "Музыка случая": Франсуа Куперен "Таинственные баррикады", Фэтс Уоллер "Нервный вальс"

"...От пианино он решил тоже избавиться, но тянул до последнего. Это был «Болдуин», который ему купила мать в подарок на день рождения, когда Нэшу исполнилось тринадцать лет, и он, зная тогда, как трудно ей было скопить столько денег, потом был всю жизнь за него благодарен. Нэш вполне реалистично оценивал свои исполнительские таланты, но раза два-три в неделю на часок садился за инструмент, переигрывая пьесы, знакомые с детства. Музыка всегда ему помогала прийти в себя, взять себя в руки, будто бы благодаря ей он начинал лучше понимать и мир с его невидимым распорядком вещей, и свое в нем место. Теперь, когда дом стоял пустой и можно было ехать, Нэш задержался еще на два дня, устроив напоследок прощальный концерт для голых стен. Он переиграл одну за одной все старые, любимые пьесы, от «Таинственных баррикад» Куперена до «Нервного вальса» Фэтса Уоллера, отрываясь от клавиш, лишь когда переставали слушаться пальцы. Потом он позвонил настройщику, с которым был знаком шесть последних лет (слепому настройщику по имени Антонелли), и продал ему инструмент за четыреста пятьдесят долларов. На следующее утро, к тому моменту, когда приехали грузчики, деньги эти были уже почти все истрачены на магнитофонные записи, которые Нэш решил слушать в автомобиле. Ему показалось правильным не отказаться от музыки, но сменить один способ другим, и понравилось то, что новый был проще. С этого момента с прошлым его больше ничего не связывало. Нэш помедлил еще немного, проследил, как грузчики погрузили инструмент в фургон, после чего уехал, ни с кем не попрощавшись. Он просто вышел из дому, сел за руль и уехал..."

Франсуа Куперен "Таинственные баррикады"

Фэтс Уоллер  "The Jitterbug Waltz"

Стивен Фрай "Неполная и окончательная история классической музыки": Россини «Stabat Mater», «Petite Messe Solonnelle»

"...Россини работал над ним с 1831 года, а это само по себе может дать странноватый ключ к пониманию причин, по которым он так подзадержался. Не забывайте, этот человек написал «Севильского цирюльника» за тринадцать, как уверяют некоторые, дней. Для него потратить на одну вещь двенадцать лет дело практически небывалое, быть может, указующее скорее на некий кризис вдохновения, чем на примятое без всякого давления решение передохнуть, наслаждаясь своим богатством и своей стряпней. Впрочем, никто не мешает нам вспомнить и о презумпции невиновности, особенно с учетом того, что два сочинения, созданных Россини в период добровольного молчания, были, оба, религиозными — в этом году «Stabat Mater», а следом, двадцать два года спустя, «Petite Messe Solonnelle» — «Маленькая торжественная месса». Быть может, он надумал вступить на более долгий и, в каком-то смысле, более правильный путь сочинительства, заставляя себя писать, писать и писать, пока его творение не станет совершенным в глазах Господа? Своего рода мухой в елее этих доводов оказываются, пожалуй, «грехи старости» — короткие легкие пьесы, которые Россини набрасывал в свои последние годы и которые представляют собой не более чем изящные и занимательные пустячки.

А вот «Stabat Mater» — это совсем другая музыка. Она написана на текст францисканского монаха тринадцатого века Якопоне да Тоди, изображающий скорбящую у подножия креста Марию, матерь Иисуса. В 1727-м текст был официально включен в римско-католическую литургию, и до Россини его перелагала на музыку блестящая череда композиторов: Жоскен Депре, Палестрина, оба Скарлатти, Перголези, Гайдн, Шуберт. Возможно, и столь длинный список переложений тоже сказался на стремлении Россини оставить на «Stabat Mater» свой долговечный отпечаток?

Печальный сюжет этот продолжал вдохновлять композиторов на создание прекрасной музыки и после Россини: Верди, Дворжака, Шимановского, Пуленка — тонкая поэтичность текста да Тоди увлекала многих. Россини, когда он писал свой вариант, снова жил в Италии — не в родном Пезаро, в Болонье. Он возвратился в Париж, чтобы продирижировать первым исполнением «Stabat Mater» в концертном зале Герца, и, по счастью для композитора, сочинение его было сразу же признано исполненным красоты и гениальности. Кое-кто именует «Stabat Mater» последней из его опер, однако такое название порождено, похоже, лишь тем, что было главным достоинством Россини — его способностью показывать человеческий голос в наилучшем свете, даже если свет этот, как правило, драматичен, — ибо чего же еще и ждать от оперного композитора? Вот Россини и привнес в строки «Stabat Mater» добавочную драматичность. Я бы сказал, пожалуй, что драматичность эта более чем оправдывается самим образом матери, стоящей у креста, на котором распят ее сын. Сбегайте как-ни-будь в концерт, послушайте эту вещь, а после судите сами..."

«Stabat Mater»

«Petite Messe Solonnelle»

Стивен Фрай "Неполная и окончательная история классической музыки": Берлиоз «Grande Messe des Morts»

"...Реквием — это почти в такой же мере часть музыки, в какой и жизни со смертью, и, стало быть, нет ничего удивительного в том, что человеку вроде Берлиоза захотелось в конце концов приложить к нему руку. Разумеется, Берлиоз не мог вот так вот взять да и написать «Messe des Morts» — что вы, что вы. Он просто обязан был соорудить «Grande Messe des Morts».

Трудно даже вообразить, какой конфуз ожидал публику, пришедшую послушать — это она так думала — первое исполнение Реквиема Берлиоза. Применительно к этой музыке время оказалось не столько лучшим лекарем, сколько своего рода надувалой, «подковерным победителем». Каким бы «безумным, плохим и опасным» ни казался его Реквием нам — и это при том, что у нас имеются, так сказать, в запасе не просто все романтики, но и романтики поздние, модернисты, авангардисты, постмодернистские ироники, все: кого мы только не слышали, — время затушевало любые представления о том, в какой шок могло повергнуть подобное сочинение «выпуск 1837-го».

Поводом для его создания стала смерть французских солдат, погибших в алжирской кампании, и Берлиоз действительно хотел сотворить нечто монументальное — огромный, возвышающийся надо всем музыкальный памятник неизвестному солдату, дань уважения тем, кто расстался с жизнью. Реквием этот мог и не понравиться, но уж оставить его без внимания было никак нельзя. Для исполнения его требовался хор в две сотни голосов. Если вспомнить о том, что привычный симфонический хор — тот, который вы видите обступившим орган в Альберт-Холле, — состоит, как правило, человек из семидесяти-восьмидесяти, у вас появятся примерные представления о масштабах этого произведения. На самом деле Берлиоз предпочел бы использовать что-то около семи-восьми сотен певцов. Вы не хотите притормозить и перечитать последнее предложение? Да-да, там сказано: Берлиоз предпочел бы использовать что-то около семи-восьми сотен певцов! Да и сам оркестр у него разросся непомерно — та же стандартная группа ударных, к примеру. Вы ведь можете мысленно нарисовать портрет оркестранта-ударника, не так ли? Как правило, перед ним стоят три, ну, может быть, четыре барабана, верно? Бывает, так и два. Ну вот, Воинствующий Композитор, как его прозвали, использовал фантастические шестнадцать литавр — шестнадцать! А были еще четыре духовых оркестра, игравших в четырех углах концертного зала.

Будем справедливыми к Берлиозу, представление у него, должно быть, и впрямь получилось невероятное, и если он хотел, чтобы солдат алжирской кампании запомнили надолго, то таки добился этого, и не только благодаря размаху своего произведения, но и тому, что при всем его колоссальном размахе Реквием регулярно исполняется и поныне. Да и сам Берлиоз им очень гордился. «Если бы мне пригрозили уничтожением всех моих сочинений, кроме одного, — однажды сказал он, — я умолял бы проявить милосердие к „Messe des Morts“»...."

Иоганн Август Апель "Фамильные портреты": Моцарт "Дон Жуан"

"...Хозяйка, не любившая ученых споров, взяла сторону Фердинанда:

— Нам, женщинам, присуще любопытство, а потому простите нас, если мы посетуем на то, что история осталась незавершенной. Я чувствую себя так, словно посмотрела последние сцены «Дон Жуана» Моцарта,* пропустив первые. Как бы ни были сами по себе превосходны заключительные сцены, вас бы они тоже не удовлетворили..."

* Речь идет о финале 2-го акта оперы Вольфганга Амадея Моцарта (1756–1791) «Дон Жуан, или Наказанный развратник» (1787), в котором на сцене появляется убивающая заглавного героя Статуя Командора.

Андерс де ла Мотт "Обман [Bubble]": Kent "Skisser För Sommaren"

"...Ясное голубое небо, ни облачка. Окно кухни приоткрыто, из него веет легкий бриз и душистый летний воздух. Идеальная погода для свадьбы, остается только поздравить жениха с невестой.

Ребекка проснулась задолго до того, как прозвенел будильник, в голове заело песню «Кент», и, несмотря на то, что ее мозгу было чем заняться, строчки припева крутились в ушах. Снова и снова…

Du vet ingenting om mig.

Jag vet ingenting om dig.

Вставив капсулу в кофейную машину, Ребекка терпеливо подождала, пока иссякнет похожая на мышиный хвостик струйка эспрессо, и взяла чашку. Кофе она проглатывала без проблем, с бутербродом было хуже. От нервов желудок сжался наполовину, места там почти не осталось. Закрыв глаза, она сделала два глубоких вдоха, отставила чашку в сторону и вытянула руки перед собой. В голове по-прежнему крутилась эта песня:Du vet ingenting om mig.Jag vet ingenting om dig.

Оставалось всего несколько часов, а она так и не приняла никакого решения.

Или она сделала это давно…

Йокке Берг* пел у нее в голове:

Hur känner du nu?

Känner du någonting?

Хороший вопрос! Просто шикарный вопрос!

Как ни странно, впервые за долгое время Ребекка чувствовала себя на удивление собранной. Прокручивая в мыслях схему движения, она пыталась мысленно представить себе путь кортежа. Каждый поворот, каждую новую улочку. Пыталась представить звуки, запахи, ощущения. Бронежилет под одеждой, наушник в ухе, пистолет на бедре. Ненадолго это помогло, но уже где-то через минуту музыка вернулась.

Jag vet ingenting om dig…

Открыв один из кухонных шкафчиков, Ребекка почти на автомате взяла банку с таблетками. Взвесив ее в руке, послушала, как внутри шуршат маленькие капсулы.

Пора решать. Как она хочет, чтобы это было? Черное или красное?

Она отвинтила крышку.

Du vet ingenting om mig…"

Андерс де ла Мотт "Обман [Bubble]": ABBA «The winner takes it all»

"...В лифте играла тихая музыка. «The winner takes it all», исполненная на свирели. Очевидно, что по неписаным правилам в лифтах шведских гостиниц должна звучать именно «АББА». Ребекка острожно расстегнула пиджак и правой рукой нащупала пистолет и закрепленную на ремне раздвижную дубинку. Вообще-то надо было надеть бронежилет. Но она, нарушив все принципы, решила этого не делать, и прежде всего потому, что не хотела предстать перед Блэком вспотевшей и распаренной..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Mick Jagger, Paul McCartney, John Lennon

"...Конде улыбнулся в ответ и посмотрел на выцветшие от времени афиши, которые видел почти каждый день на протяжении многих лет своей жизни. Эти старые плакаты свидетельствовали о кризисе, когда Тощий восстал против битлов и обратился в религию Мика Джаггера и «Роллинг стоунз», потом одумался и вернулся на путь истинный в лоно «Резиновой души» и «Эбби-роуд», чтобы продолжить неразрешимый спор с Конде о том, кто гениальнее — Леннон или Маккартни. Тощий был в команде Маккартни, а Конде состоял в рядах поклонников покойного Леннона: одних «Земляничных полян» было достаточно, чтобы доказать превосходство самого поэтичного из битлов..."

The Rolling Stones

The Beatles "Rubber Soul"

The Beatles "Abbey Road"

The Beatles "Strawberry Fields Forever"

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Pello El Afrokán

"...В общей комнате Хосефина смотрела по телевизору викторину «Напиши и прочитай». Участникам предстояло угадать историческую личность двадцатого века, латиноамериканца и, судя по дополнительным признакам, кубинца. Еще и артиста, как только что выяснилось.

— Наверняка это Пельо эль Афрокан,* — предположил Конде и подошел к Хосефине..."

* Пельо эль Афрокан (наст. имя и фамилия Педро Искиердо; 1933–2000) — кубинский музыкант и певец.

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Bola de Nieve "Drume, negrita"

"...Как хорошо встречать утро понедельника — спокойное и доброе — вне стен управления полиции. Ветер объявил перемирие, и совсем летнее солнце бросало сверкающие блики на городские улицы. Конде нашел по радиоприемнику в автомобиле передачу о творчестве Болы де Ниеве и сосредоточил все внимание на звуках фортепьяно и голосе певца, который стал той песней, которую пел, «Ничего прекрасней»: «И… жасмины в волосах, и розы на щеках…» Лейтенанту припомнился неожиданный финал вчерашнего свидания с Кариной, ощущение беспомощности, когда у него не хватило слов, чтобы удержать ее. Одетая Карина прощалась с ним в дверях, а он бессильно стоял и был похож вовсе не на мифологического героя, а на капризного ребенка, готового затопать ногами от обиды. Ну почему она уходит? Эта женщина сперва отдается ему безраздельно, а затем непонятно почему устанавливает дистанцию, отдаляется. Конде с самого начала намеревался о многом спросить Карину, лучше узнать ее и понять, но между его собственными наболевшими душеизлияниями и вспышками страсти, пожирающими их обоих, едва оставалось время перевести дух, перезарядить обоймы и выпить кофе. Машина проехала совсем недалеко от клиники, где лежал Хоррин, и теперь поднималась по проспекту Санта-Каталина, обсаженному фламбойянами, а еще здесь роились воспоминания о веселых вечеринках, кинотеатрах и разного рода романтических открытиях — жизни в розовом цвете, все более далекой в памяти и во времени, времени, которое давно и безвозвратно утеряно, как и невинность. Бола де Ниеве пел Drume, negrita, и Конде подумал: как это у него получается? 

Голос больше напоминал мелодичный шепот, он опускался в такой низкий диапазон, которого исполнители обычно избегают из-за пролегающей в нем опасной грани между пением и бесцветным шуршанием. Фламбойяны Санта-Каталины устояли под упрямым натиском ветра, и покрасневшие кроны готовы были бросить вызов любому живописцу. Жизнь за стенами полицейского управления иногда могла казаться нормальной — почти что жизнью в розовом цвете..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Edith Piaf "La Vie en Rose", Bola de Nieve

"...Бола де Ниеве решился спеть «Жизнь в розовом цвете» на французском, и у него получалось не хуже, чем у Эдит Пиаф. Здорово, мысленно восхитился Конде и постарался сосредоточиться. Тесные комнатки для допросов вызывают у подозреваемых ощущение, будто они уже в тюрьме, что весьма способствует получению признательных показаний. По сути, это и есть своего рода преддверие тюрьмы и суда, где ощущение того, что ты накрепко заперт, способствует откровениям. Чувство беззащитности давит на душу тяжелым грузом. Когда покидаешь холодную и давящую атмосферу кабинета, кажется, что возвращаешься к жизни. Но если полицейский возникает рядом в повседневной действительности, это рушит какие-то основы: рождается страх, неуверенность, желание скрыть от окружающих такой контакт. Иногда происходит взрыв, тут-то и выскакивает на поверхность то, чего ты так долго добивался. Ла-рала-ра-ла, пел Бола де Ниеве. Конде решил еще раз встретиться с директором на его территории, в Пре. Во время допроса Ландо у него возникла неожиданная мысль, пока еще довольно туманная..."

Edith Piaf

Bola de Nieve

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": "Good Morning Starshine" (James Rado, Gerome Ragni, Galt MacDermot)

"...Конде напевал, пока мыл тарелку, сковороду и чашки с остатками кофе, еще раз напомнившими ему о вчерашней встрече. Он где-то слышал, что женщина может петь во время мытья посуды, только если испытывает сильную сексуальную неудовлетворенность. Лукавый мачизм: обычный половой детерминизм, вынес свой вердикт Конде и продолжил напевать: Good morning, star shine, / I say hello… Вытирая полотенцем руки, он с неудовольствием смотрел на мозаичный пол, покрытый древним, как порок зависти, слоем жира, пыли и прочей грязи; не пристало иметь такой пол в сказочном месте, избранном для любовных утех с участием саксофона. Такова цена любви, сказал себе Конде, неприязненно глядя на половую щетку и тряпку. Однако решение навести чистоту к приходу Карины было уже принято..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": George Benson, Jack McDuff

"...Тишина закончилась. Инструменты на маленькой сцене еще отдыхали, но из динамиков раздалась запись — гитара и электроорган сливаются в юном и еще дружном союзе. Конде не узнал ни голоса, ни мелодии, хотя она показалась ему знакомой.

— Кто это?

— Джордж Бенсон и Джек Макдафф. Или, точнее, наоборот, — сначала Джек Макдафф, поскольку он научил Бенсона всему, что тот сумел извлечь из гитары. Это самый первый и самый лучший диск Бенсона.

— Откуда ты знаешь про все это?

— Оттуда же, откуда ты знаешь про жизнь и чудеса септета братьев Гласс. Я люблю джаз..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": "As Time Goes By" (Herman Hupfeld)

"...Чем дальше, тем больше чернеет сердце столицы, не оставляя места для светлых тонов; это, как всякая неизлечимая болезнь, тревожит Конде и заставляет с тоской, перенятой у других, вспоминать детали прошлого, которые он уже не застал, — старые пляжные бары, где царил Чори со своими тамбуринами; портовые забегаловки, чьи клиенты — ныне оказавшиеся на грани вымирания — проводили там за ромом долгие часы и вместе с музыкальным автоматом проникновенно распевали болеро, которые исполняли Бенни, Вальехо и Висентико Вальдес, чьи голоса звучали из музыкальных автоматов; разгульная ночная жизнь кабаре, закрывавшихся с рассветом, когда выпивка уже не лезла посетителям в глотку, а головная боль становилась невыносимой. Нет уже той Гаваны с кабаре «Сан-Суси», кафе «Виста алегре», площадью Меркадо и китайскими ресторанчиками; нет того бесстыдного города, иногда даже пошлого и всегда печального, каким кажется с расстояния воспоминаний о непережитом; и нет безошибочно узнаваемых автографов Чори, оставленных им повсюду мелом и постепенно смываемых дождями и забвением. Конде благодарен «Рио-клубу» за эту решающую встречу с Кариной и жалеет только, что за роялем не сидит негр во фраке и не наигрывает бесконечные вариации мелодии «Пока проходят годы»..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Duke Ellington, Louis Armstrong, Ella Fitzgerald, Sarah Vaughan, Chick Corea, Al Di Meola, Gonzalo Rubalcaba

"...— Что в этом рассказе правда, а что вымысел?

— В нем все правда.

Она задала свой вопрос во время перерыва, взятого музыкантами, глядя ему прямо в глаза. Он наливает ром в оба стакана и добавляет ей лед и колу. Освещение в зале убавили; наступившая тишина вызывает чувство облегчения, с которым трудно освоиться. «Рио-клуб» забит до отказа, все столики заняты, лучи подсветки окрашивают в янтарный цвет облако табачного дыма, плавающее под потолком в безуспешных поисках выхода. Конде смотрит по сторонам на полуночников, слетевшихся сюда ради выпивки и джаза, который, кстати, казался ему слишком резким и шумным; а он любил классику в стиле Дюка Эллингтона или Луиса Армстронга, Эллы Фитцджеральд и Сары Воган. Придерживаясь в вопросах джаза строгого вкуса, Конде только недавно включил в число своих предпочтений (и то по восторженному настоянию Тощего) Чика Кореа с Алом Димеолой и еще пару вещей в исполнении Гонсало Рубалькавы-младшего. Однако Конде испытывал ощутимое удовольствие, находясь в этом волшебном месте с его притушенными и мерцающими огнями. Ему вообще нравится ночная жизнь, но только здесь, в «Рио-клубе», все еще можно почувствовать дух богемы, атмосферу убежища для посвященных, каковые уже выветрились из других ночных заведений Гаваны..."

Duke Ellington

Louis Armstrong

Ella Fitzgerald

Sarah Vaughan

Chick Corea

Al Di Meola

Gonzalo Rubalcaba

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй»

"...— Держу пари, ее убил этот Пупи. Приревновал и убил, а перед этим трахнул.

— Не говори ерунды, так уже давно никто не делает. Послушай меня, это натворил один из тех психопатов, которые сначала избивают свою жертву, потом насилуют и душат. Я сам видел в кино, в прошлую субботу по телику показывали.

— Господа, господа, вы тут все расписали так, словно эта девушка была не школьной учительницей, а, скажем, оперной певицей, причем знаменитой. И убили ее не в собственной квартире, а на сцене, в кульминационный момент «Мадам Баттерфляй», на глазах у многочисленной публики….."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": The Beatles "Strawberry Fields Forever"

"...Поставь битлов! Пусть магнитофон твой и все прочее, только я желаю слушать этих чертовых битлов! Strawberry Fields — лучшая песня в истории человечества, я отстаивал свой выбор яростно, страстно, и вообще, какого хрена ты меня позвал? 

Дульсита, сказал он. А сам такой худющий, откуда, скажите, силы берутся слова произносить, и кадык прыгает, будто что-то проглатывает. Ну и что дальше? То, что Дульсита уезжает. Она уезжает, сказал он мне, а до меня никак не доходит, куда, черт подери, она уезжает — домой, в школу, в Лома-дель-Бурро, и тут вдруг понял, что я настоящий осел. Уезжает — это значит уезжает, сваливает, сматывается, несется во весь опор в одно только возможное место — Майами. Уезжает — это значит, что она никогда больше не вернется. Но как же так? Вчера позвонила мне, поздно уже, и сказала. Мы, как поссорились, так больше почти и не встречаемся, но иногда она мне звонит, иногда я ей — короче, остаемся друзьями, даже после того как я так подло поступил по отношению к ней, связавшись с Мариан. Позвонила мне и говорит: я уезжаю..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Barbra Streisand

"...Он перешел в единственную спальню, где стояла застеленная кровать. На стене висел аккуратно наклеенный на картонную подложку плакат с изображением Барбары Стрейзанд, почти красивой в те годы, когда она снялась в фильме «Встреча двух сердец». На противоположной стене расположилось громадное зеркало. Конде тут же захотелось выяснить его назначение; он улегся на кровать и увидел свое отражение в полный рост. Вот это да! Потом открыл стенной шкаф и еще тверже уверился, что нюх его не обманывает, увидев необычные, нездешние шмотки: блузки, юбки, брюки, джемперы, туфли и пальто с ярлычками made in и названием какой-нибудь далекой страны..."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Tina Turner "Private Dancer"

"...Конде переступил порог и закрыл за собой дверь. Теперь он мог осмотреть всю комнату. Стену напротив выхода на балкон полностью занимала мебельная секция. В ней стояли цветной телевизор — конечно японский — и двухкассетный магнитофон. В одном окне осталась кассета, доигранная до конца на стороне «А». Конде нажал клавишу «стоп», вынул кассету и прочитал: Tina Turner, Private Dancer.."

Леонардо Падура "Злые ветры дуют в Великий пост": Creedence Clearwater Revival "Proud Mary"

"...Он встал, выдвинул ящик с кассетами и, как всегда, немного растерялся при виде мешанины музыкальных вкусов Тощего: от битлов и мустангов до Жоана Мануэля Серрата и Глории Эстефан.

— Чего поставим?

— Битлов?

— «Чикаго»?

— «Формулу-пять»?

— «Лoc Пасос»?

— «Криденс»?

— Заметано, криденсов… Только не талдычь опять, что Том Фогерти поет как негр, потому что я тебе уже сказал: он поет как бог! Так или нет?

И оба согласились — да, да! — в подтверждение глубочайшего совпадения их взглядов: этот чертов… действительно поет как бог.

Бутылка опустела, прежде чем закончилась долгая версия Proud Mary. 

Тощий поставил свой стакан на пол и подкатил коляску вплотную к кровати, на которой сидел его друг-полицейский..."

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Elvis Presley

"...Он сидел в машине в одной из маленьких улиц возле офиса. Засохший автомобильный освежитель воздуха в виде дерева, свисавший с зеркала заднего вида, не мог бороться с ароматами огромного тела Князя, но сейчас запахи менее всего волновали Эйч Пи.

Чтобы все это сработало, он должен вывернуться наизнанку в квадрате и в кубе в стиле Клуни, но в отличие от него и Фрэнсиса Альберта у него не имелось десятка помощников с отличными мозгами. Вся его команда состояла из новообращенного технического гуру в изгнании, мелкого преступника, умело пародирующего Элвиса, а также болотного монстра из вонючей лагуны…"

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Babyshambles "Through The Looking Glass"

"...Ребекка переключилась на другой канал, некоторое время нажимала кнопки настройки, пока не наткнулась на песню Babyshambles, которую любила.

In the morning there’s buzz of flies

Between the pillows and the skies

That beg into your eyes

Through the looking glassand

between your tights.

And it’s written no small surprise

Let’s straight down

the rabbit holeThere we go…"

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Helmut Lotti

"...Дом был типичной постройкой семидесятых, а вот с внутренним убранством все было непонятно. Белая глазурь и темперные краски, яркие абстрактные картины на стенах или просто прислоненные к ним.

В воздухе повис слабый запах льняного масла и ладана. Все местечко, казалось, окутано мистикой — картину дополняли странноватые торшеры и вращающиеся в потоке воздуха фигурки под потолком. Не хватало еще музыки, смешанной с воем китов. Моби Дик в интерпретации Хельмута Лотти — «Абсолют Шаму» или чего-нибудь в том же духе…"

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": R.E.M. "It's The End Of The World"

"...К этому моменту все уже знали о событиях в центре города, и, вероятно, похороны в сочетании с неожиданным напоминанием о хрупкости бытия заставили всех заговорить так, словно они живут на земле последний день. Ситуацию еще усугубляло то, что диджей постоянно ставил пластинку R. E. M. End of the world as we know it.

На самом деле Эйч Пи терпеть не мог псевдоинтеллигентных борцов за экологию типа R. E. M. и их наивные призывы к миру. Какое ему дело, что кто-то взорвал себя на кусочки посреди Дроттнинггатан?

Ему-то что до того?

Он почувствовал, как кайф распространяется по телу. На мгновение закрыл глаза, чтобы насладиться тем моментом, когда его веки превратятся в разноцветные каскады.

Внезапно он осознал, что подходил ко всему совершенно неправильно. Чертовски неверно! Он рожден любить, а не ненавидеть. Если задуматься, то он любит, пожалуй, почти весь мир. Экологов, самоубийц, R. E. M. и даже толстого нелепого Бинса. Если парень вопреки ожиданиям появится в понедельник на работе, он в утешение этому несчастному толстяку купит ему самую большую семейную пиццу..."

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Вагнер

"...Эйч Пи всегда ненавидел похороны.

Хотя… что значит — всегда?

В своей жизни он успел побывать на двух. Папашкины он помнил очень смутно, поскольку накурился тогда почти до бесчувствия. Последний плевок в лицо папаше на прощание — так он это замыслил.

У него сохранились отрывочные воспоминания о том, как церковный орган играл Вагнера и как на него таращилась масса пахнущих грогом и одеколоном мужиков. Какой-то мужик в форме — видимо, один из папашиных дружков-офицеров — пытался воспитывать его на поминках..."

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Buddy Holly

"...Проклятье, так странно было не узнавать самого себя в зеркале… Короткая стрижка, гладко выбритый подбородок, а на носу — очки с оправой в стиле Бадди Холли и обычными стеклами.

В детстве некоторые принимали их с Манге за братьев.

Иногда они даже делали вид, что они братья.

Именно так и родилась у него эта идея..."

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Neil Young

"...Список! Он должен сосредоточиться на списке, собраться с мыслями.

Дописав в него туалетные принадлежности и несколько других вещей на первый случай, Эйч Пи снова прервался. По радио передавали песню Нила Янга, хорошо ему знакомую, так что он просто сидел на подоконнике и рассеянно слушал мелодию, пока рекламная пауза не вернула его к реальности..."

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": The Eagles "Hotel California"

"...В Дубае у него отобрали все его кредитные карточки, утверждая, что они фальшивые, что отчасти было правдой. Но, к счастью, они пропустили одну, которую он предусмотрительно вклеил между слоями поролона в подошве одной из сандалей.

Двадцать тысяч на счету — достаточно, чтобы анонимно поселиться в этом уютном отеле «Калифорния»* и купить самое необходимое. Кроме того, как только он выйдет в Интернет, карту легко будет пополнить..."

* Аллюзия на знаменитую песню рок-группы Eagles Hotel California; гостиница, являющаяся ловушкой для путников, которую нельзя покинуть никогда. 

Андерс Де ла Мотт "Сеть [Buzz]": Cat Stevens "Wild world"

"...В начале своего турне Эйч Пи всегда старался обзавестись компанией. Больше всего его устраивали смешливые девчонки с рюкзаками, которых он легко цеплял на вечеринках у лагерного костра и которые были в состоянии болтать всю ночь.

Позднее, досыта объевшись бессмысленными ночными разговорами и ресторанными версиями песен типа oooh baby baby it’s a wild world,* он стал ограничиваться тем ассортиментом, который можно было найти, спустившись в бар отеля.

Но к этому моменту он уже почти забыл, что такое человеческая близость..."

* Строчка из популярной песни Wild World Кэта Стивенса.

Стівен Кінг "Відродження": "Knock on Wood" (Eddie Floyd), "Nutbush City Limits" (Tina Turner)

"...— Не турбуйся.

— Не можу. — Погляд, сповнений занепокоєння, просто мені у вічі. Вона вже потроху старіла, як і я, однак тепер, коли хворобу вигнали з її тіла, я бачив у ній ту дівчину, яка колись стояла перед сценою разом із Гетті, Керол і Сюзанною та трусила дупцею в такт, коли «Хромові троянди» співали «Постукай по дереву»* чи «В межах міста Натбуш»**. Ту дівчину, яку я цілував під пожежною драбиною. — Я буду турбуватися..."

* Пісня 1966 р., написана Едді Флойдом та Стівом Купером. У виконанні Едді Флойда стала хітом і тиждень трималася на першому місці в хіт-параді найкращих пісень у жанрі соул.

** Напівавтобіографічна пісня в жанрі фанк і соул, написана й виконана Тіною Тернер 1973 р., у якій співачка пригадує своє життя в містечку Натбуш, штат Теннессі.

Стівен Кінг "Відродження": Bruce Springsteen, "Blood On Blood" (Bon Jovi)

"...Я вкинув запрошення у плетений кошик на задньому боці дверей кухні. Називався він «Колись-кошиком», бо в ньому лежало повно кореспонденції, на яку я десь у надрах душі сподівався коли-небудь відповісти… а насправді це означало «ніколи», та ви, мабуть, і самі знаєте. Я сказав собі, що не маю бажання повертатися в Гарлоу. Може, це й було правдою, та потяг до сім’ї від цього нікуди не зник. Спрінґстін* мав трохи рації, коли писав свій рядок про те, що нема приємнішого відчуття, ніж кров на крові..."

* Автор помиляється. Про це співали Bon Jovi у своїй пісні  "Blood On Blood" (1988 р.)

Стівен Кінг "Відродження": "Dirty Water" (The Standells)

"...Пенсіонером я себе не вважав, проте перед живою аудиторією не грав більше року і брав участь лише в трьох-чотирьох записах, але то були катастрофічно невідкладні випадки. Та й то — на жодному з них я не проявив себе добре. Коли вже прослуховували один, я помітив гримасу барабанщика, наче він щось кисле надкусив. Побачив, що я на нього дивлюсь, і сказав, що бас сфальшивив. Але ми обидва добре знали, що це не так. Якщо для чоловіка за п’ятдесят дурість — бавитися в ліжку з жінкою, яка йому в доньки годиться, то не менша дурість для нього грати на «Страті» програш до «Брудної води»*. Та все ж я дивився, як ці хлопці шкварять на сцені, з якимось болем у душі й чималою ностальгією..."

* Пісня гурту «Зе Стенделз» («The Standells») 1966 р.

Стівен Кінг "Відродження": Mavis Staples

"...А тим часом сайт Пастора Денні закрили й потік балачок про нього в Інтернеті звузився до тонесенького струмка. Люди висловлювали припущення, що він або помер, або лежить десь у приватній лікарні під вигаданим ім’ям і страждає від Альцгеймера. До кінця 2010-го я накопав лише два факти достовірних із розвідданих, обидва цікаві, однак нічого красномовного. Ел Стемпер випустив CD з ґоспелом під назвою «Спасибі Тобі, Ісусе» (серед запрошених виконавців була й співачка — ідол Г’ю Єйтса, Мевіс Степлз), а «Застібки» знову здавали в оренду «відповідним особам чи організаціям»..."

Стівен Кінг "Відродження": The Bee Gees

"...Тепер, зустрівшись із ним віч-на-віч, я не знав, як і з чого розпочати. Та й не хотів цього робити в очікуванні помічника, Ела Стемпера, який тепер за сумісництвом працював ще й дворецьким та мав от-от принести лимонад. Але виявилося, що це не проблема. Не встиг я вигадати якусь безглузду тему для балачки, щоб згаяти час, як зайшов колишній співак «Во-Лайтс», ще сердитіший на вигляд, ніж зазвичай. Тацю він поставив на столик із вишневого дерева між нами.

— Дякую, Еле, — сказав йому Джейкобз.

— Прошу. — Звертаючись до боса й не дивлячись на мене.

— Кльові штанці, — зауважив я. — Нагадують ті часи, коли «Бі-Джис» зав’язали з трансцендентальною туфтою й перейшли до диско. До них ще треба якісь вінтажні черевики на платформі..."

Стівен Кінг "Відродження": Metallica

"...Коли я повертався тим самим шляхом, яким приїхав, мій коштовний гарбуз світив, ніби оранжевий супутник Землі, на задньому сидінні. Дівчина сказала, щоб я шукав великий камінь із написом, зробленим фарбою з балончика, «МЕТАЛІКА РУЛИТЬ». Помітивши його, я скинув швидкість до десяти миль на годину. Через дві десяті милі після великої каменюки я під’їхав до повороту, який був проґавив раніше. Дорога була асфальтована, але в’їзд весь заріс бур’янами й був завалений опалим осіннім листям..."

Стівен Кінг "Відродження": Billy Idol

"...— Господи, та не треба мимрити й затинатися. Ти прекрасно знаєш, про що я. І я тебе не вб’ю. Якби хотіла, то зробила б це ще торік, коли вона вперше стрибнула до тебе в ліжко. — Побачивши мій вираз, Джорджія всміхнулася. — Нє, вона мені не казала, а я не питала. Мені це не потрібно. Я її читаю, як розгорнуту книжку. Б’юся об заклад, вона тобі сказала, що я чимось таким самим займалася колись давненько з Г’ю. Так?

Я провів складеними пальцями по губах, наче змійку застібав. Її усмішка переросла в сміх.

— О, це добре. Мені це подобається. І ти мені подобаєшся, Джеймі. Мало не з першого погляду я тебе вподобала, ще коли ти був худющий, як скіпка, і змагався з тим лайном, яке запустив собі в тіло. Ти був схожий на Біллі Айдола*, тільки вишмаруваного у водостічній канаві. І проти любощів змішаної раси я нічого не маю. Як і проти різниці у віці..."

* Англійський рок-музикант.

Стівен Кінг "Відродження": Al Jolson

"...Мене знову хилило на сон, попри вливання чорного чаю на сніданок. Провину за це я покладав на функцію автопрокручування на екрані ноутбука Брі. Вона корисна, казав я, але й гіпнотична, зараза.

— Сонечко, дозволю собі неправильно процитувати Ела Джолсона*, це ти ще нічо не бачив, — відповіла Брі. — Наступного року «Епл» випустить планшетний комп’ютер із революційною… — Не встигла вона закінчити, як пролунало «біп» і автопрокручування зупинилося. Брі подивилася на екран, де висвітився підкреслений червоним заголовок..."

* Американський співак, автор популярних на початку ХХ століття шоу з псевдооперною манерою співу, жестикуляцією та свистом, яке починав фразою: «Ви ще навіть нічого не чули».

Стівен Кінг "Відродження": Al Green "Let's Get Married"

"...Ел виконав ще дві пісні (мелодія і фоновий ритм у другій підозріло нагадували «Давай не розходитись» Ела Ґріна), а потім знову представив «Вільшанок ґоспелу». Вони заспівали; він співав разом із ними; вони здійняли радісний гамір, адресований Господу, й підбурили те зібрання до шалу — «о-Господи, прийдіть-до-Ісуса». Коли натовп підвівся, до посиніння ляскаючи в долоні, світло в наметі згасло, лишилася тільки яскрава біла пляма на сцені, і в неї ступив Ч. Денні Джейкобз. Так, то був мій Чарлі та Преп Г’ю. Проте відтоді, як я бачив його востаннє, він змінився..."

Al Green "Let's Get Married"

Стівен Кінг "Відродження": Aretha Franklin

"...Гурт із шести музикантів непогано імпровізував. А перед ними екстатично переступали з ноги на ногу в пишних бордових хорових мантіях шість тілистих дівчат: Девіна Робінсон і «Вільшанки ґоспелу». Їхні білі зуби сяяли на тлі коричневої шкіри облич, а руками вони сплескували над головами.

Сама Девіна протанцювала вперед із бездротовим мікрофоном у руці, видала мелодійний крик, що нагадував Арету в часи її розквіту, і завела пісню.

Я живу з Ісусом в серці, Я живу, я живу, А потім на небеса я піду, Хоч сьогодні можу йти, Бо він змив мої гріхи, Я живу з Ісусом в серці, я живу!

Вона жестами закликала вірян підспівувати, й ті охоче послухалися. Ми з Г’ю зайняли місця позаду всіх, бо на ту мить у наметі, розрахованому десь на тисячу людей, лишилися тільки стоячі місця. Г’ю нахилився до мене й прокричав на вухо:

— Заціни співачку! Крута!

Я кивнув і став плескати в долоні разом з усіма. У пісні було п’ять куплетів і повно «я живу», та коли Девіна закінчила співати, по її щоках рясно стікав піт і навіть візочники завелися. Завершила вона ще одним завиванням у стилі Арети Франклін, високо здійнявши мікрофон. Органіст і провідний гітарист відчайдушно підтримували той фінальний акорд..."

Стівен Кінг "Відродження": Ramones

"...Я зайшов у студію, туди, де якийсь місцевий панк-гурт грав пісню про шкіряний жакет і булавку, яку «Ремоунз»* у сімдесяті виконували набагато краще. А коли озирнувся через плече, Г’ю досі стояв на місці й дивився на гори.

«Світ поза світом», — подумав я, а потім викинув це з голови (спробував принаймні) й пішов працювати..."

* «Ramones» — американський рок-гурт, утворений 1973 р. у Нью-Йорку, одним із перших почав грати панк-рок.

Стівен Кінг "Відродження": Dead Milkmen

"...Вийшов Мукі.

— Джеймі, вони рвуться в бій. Хочеш, я пущу їм звук? Пересрати все я точно не зможу, бо порівняно з цими чуваками навіть «Мертві молочники»* звучать як «Бітлз».

Таке цілком могло бути, але вони заплатили за свій запис готівкою.

— Ні, я зараз прийду. Скажи їм, ще дві хвилини.

Він зник..."

* «Дед Мілкмен» («Мертві молочники») — американський сатиричний панк-рок-гурт, сформований 1983 р.

Стівен Кінг "Відродження": Бетховен

"...Г’ю сидів у кабінеті, стискаючи в руці ганчірку (досі вологу, але вже теплу), і всерйоз міркував над пропозицією Джейкобза, і більша частина його свідомості вважала це серйозне обмірковування цілком нормальним, хоч вони щойно познайомилися. Г’ю був музикантом, якого викинули з гурту, бо він оглух. З гурту, який він сам допоміг заснувати і який тепер вибрався на гребінь загальнонаціональної слави. Інші виконавці та принаймні один композитор (Бетховен) жили з глухотою, але втратою слуху негаразди Г’ю не обмежувалися. Були ще запаморочення, тремтіння, періодична втрата зору. Були нудота, блювота, діарея, пульс зашкалював. А найгіршим видавався майже неспинний дзвін у вухах. Він завжди думав, що глухота означала тишу. А виявилося, що це неправда, принаймні у його випадку. У надрах голови Г’ю постійно завивала охоронна сигналізація..."